"Алексей Константинович Смирнов. Лето никогда " - читать интересную книгу автора

не прижимала ее к груди, а отводила из-за зажатых в горсти песочных часов.
Лицо медсестры, глубоко изрытое оспинами, было наполовину прикрыто косынкой.
Миша угрюмо осмотрел строй.
- Без напоминаний, пожалуйста, - предупредил он. - Пятнадцать минут.
Кто задержится в воде хоть на секунду, пусть пеняет на себя.
Малый Букер прищурился, пытаясь разобрать название книги. Неужели?
Точно, эта она! Букер непроизвольно выпятил грудь и ущипнул за плечо
Катыша-Латыша.
- Смотри!
- Куда смотреть?
- На книжку мишкину! Это мой Ботинок написал. Я отсюда вижу.
Катыш-Латыш нахмурил пшеничные брови, пригляделся.
- Ну и что? Он в институте учится, понятно. Ему положено такое читать.
Вот если бы твой Ботинок написал "Дротик" или "Бронзовую Рыбу" - тогда
другое дело...
Он говорил об известном блокбастере и более позднем бестселлере. Скауты
зачитывались приключениями их героев.
- Козел ты недоенный! Это круче, чем "Дротик". Там знаешь, как
непонятно? У тебя и к старости мозгов не будет, чтобы ее прочитать.
Тем временем Миша раскрыл книгу и навис над ней, опираясь здоровой
рукой о скамейку. Игорь Геннадьевич трусцой пробежал за спинами
построившихся и на входе в купальню раскланялся с медсестрой. О потерянном
белье военрук вспомнил уже наверху и оглянулся, боясь, что скауты его
выловят и станут глумиться.
Букер, обозлившись на Катыша-Латыша, взялся за Котомонова. Но Котомонов
увлеченно следил за чрезвычайным вертолетом, который кружил над поселком и
что-то разнюхивал. Букер надменно фыркнул и нарочно стал смотреть в другую
сторону, хотя вертолет его тоже очень интересовал.
Медсестра подошла к скамейке и вопросительно посмотрела на Мишу. Тот
улыбнулся, передал ей свисток:
- Распоряжайтесь сами. А я тут посижу на солнышке, почитаю. Видите,
какой из меня боец.
Дроздофил и Аргумент пялились на медсестру, у которой все было на
месте, и поглядеть было на что, даже в халате, а Катыш-Латыш утверждал даже,
что видел и без халата, в бане, окна которой были грубо закрашены масляной
краской, но что с того, в краске давно прокрутили отверстие. Скауты, когда
мылись, смазывали дырочку мылом, чтоб не подсматривали снаружи. Охотники
поглазеть на собственных братьев находились всегда. Последний, уходя, смывал
мыло; дырочка пользовалась спросом, когда в баню заходил женский персонал.
Из зависти Катышу-Латышу никто не верил; ему возражали, говоря, будто он не
успел рассмотреть толком, вовремя схваченный железной рукой Леши и
заработавший для всего отряда черную метку. Его поставили к позорному столбу
под жесткие очи Муция Сцеволочи, и он два часа стоял, терпя унижение не
только от Кентавров и Дьяволов, но даже от своих. Паук плюнул и попал ему в
глаз; позже он поймал Паука близ "кукушки" и там обработал на славу, Паук
молчал, покуда Катыш-Латыш устраивал ему общественное порицание по
собственному рецепту.
Свисток слился с воплями и дружным всплеском. Брызги упали на титульный
лист, и слова "Пониженная Дифференцированность" намокли. Миша чертыхнулся,
перевернул страницу и взялся за Предисловие.