"Алексей Константинович Смирнов. Лето никогда " - читать интересную книгу автора

о своем, спойте песни, расскажите какие-нибудь истории. А в конце уже я
возьму слово и... короче говоря, отдыхайте! Дуйте пиво и ни о чем не
тревожьтесь!
Миша оглянулся, и Дима тут же подбежал к нему с зажженным факелом:
больная рука мешала главному вожатому возиться со спичками. Миша принял
длинный сук, обмотанный горящим тряпьем; подождал, пока Дима добежит до
своих Дьяволов, которым он только что прочел примерно ту же вступительную
лекцию, пригляделся и к Леше: тот тоже стоял, держа наготове факел. Слабый
ветер копался в складках сине-белого флага.
- Старт! - крикнул Миша.
И вожатые, орудуя синхронно, зажгли костры.
Те, сдобренные горючим, словно взорвались. Скауты, сидевшие на земле,
невольно отпрянули; у Жижморфа даже затрещали брови и волосы, а Котомонов
машинально прикрыл свой бритый череп. Миша пинком подбросил в пекло отпавшее
полено, и костер вздохнул, завыл...и дальше, как положено, сама мать-тьма
сгустилась над полем, обнимая плотной шалью живое и неживое. Окружившие
костер вдруг увидели, что давно стемнело.
Когда освоились и согрелись, взялись за песни, и многое было спето - от
обязательных "Орленка", "Бригантины" и "Юного барабанщика" до полукрамольной
"Зульфии" и озорного, воинственного "Верблюжонка Кевина". Костры согласно
гудели. В огонь летели щепки и шишки. Жижморф разошелся: стащил у
Катыша-Латыша полупустую бутылку и бросил в пламя; сделанного показалось ему
мало, и он потащил туда самого Катыша. Миша рыкнул и пригрозил ему
караульным рафиком, а Катыш-Латыш нацелился в мяч, но его придержали.
Аргумент попробовал было закурить, и зоркий вожатый отобрал всю пачку.
Малый Букер подпал под стихийный гипноз; он сидел неподвижно, обхватив
колени руками, видя в пламени то саламандру, то недавнего богатыря,
занимавшегося гимнастикой.
Наконец, принялись травить истории.
Первое слово дали Котомонову, который, волнуясь, рассказал о
преступлениях Синей Бороды. Он говорил плохо, но всяко лучше, чем на уроке
мужества. Его рассказ вызвал бурную реакцию: Катыш-Латыш слышал эту историю
раньше, но в другой версии. Он стал плеваться слюной:
- А вот и нет! Не так все было! Он построил Башню...
По его утверждению, Синяя Борода жил совсем недавно и, может быть, жив
сейчас, если его еще не расстреляли. Это был маньяк из старых русских,
который создал виртуальное чудовище и влюбился в него. И приносил ему
жертвы: привозил к себе в Башню проституток, убеждая себя, что ищет живого
подобия, и резал. И ел.
Катыш-Латыш клялся, что прочел об этом в воскресной газете.
Влез Аргумент с комментарием; замечания незаметно переросли в
расплывчатое, но самостоятельное повествование о неких плотных людях с ямой
в душе и зыбких тварях с осиновым колом, забитым почему-то по брови - вместо
души, с которой у них тоже было неладно. Первые напоролись на вторых, и это
была неприятная встреча.
Когда, наконец, разобрались с Бородой, настала очередь Жижморфа, и он
завел какую-то глупость про гроб на колесиках и черную простыню. Его
встретили презрительным хохотом: вспомнил, умник! Эстафета перешла к Малому
Букеру.
- Ну-ка, послушаем, - Миша подсел поближе. - Проверим пословицу про