"Алексей Константинович Смирнов. Лето никогда " - читать интересную книгу автора

Малый Букер озабоченно выпятил мощную челюсть - точную копию отцовской.
- До концерта только час, - предупредил он.
- Даже концерт будет? - фальшиво изумился Букер, провожая взглядом
маломерка-Кентавра, разъезжавшего на трофейном ишаке. Ишак был даром
внутренних войск, и его вывели из стойла специально к празднику.
Встревоженный родитель Кентавра семенил рядом, беспокоясь, как бы наследник
не свалился и не ударился лбом.
- Угу, - сын плюхнулся под куст и требовательно уставился на авоську.
- И что же - ты тоже участвуешь?
- Угу.
Большой Букер принялся разворачивать пакеты.
- Кого-нибудь играешь, наверно, да?
- Это пока секрет, наберись терпения, - Малый Букер ответил гордо, и
отцу, которого не очень интересовал концерт, сделалось стыдно.
Малый Букер перемалывал пищу, словно его не кормили месяц.
- Диск привез? - спросил он с набитым ртом.
Отец неожиданно покраснел.
- Нет, что ты, - сказал он, помедлив. - Диск уже здесь. Все диски
заказали заранее. Будет торжественная церемония... наверное, вас всех
построят, а мы под музыку возьмем наши записи, каждый свою, и передадим
вам...
Малый Букер зажевал еще отчаяннее. Он хорохорился, хотя на самом деле
волновался не меньше отца, но тот ничего не понял и внутренне поразился
бесчувственной молодости. Большой Букер вдруг ощутил, что выходит из плоти и
будто из зазеркалья взирает на поляну, заполненную праздничными парочками. У
него заложило уши. Такое с ним бывало и прежде - инстинктивная
отстраненность, спасавшая в минуты, когда он без видимых усилий проникал в
самую суть окружающего: например, в детские крики во дворе, которые милы в
роли фона, но стоит вникнуть в их содержание, пусть и вполне невинное, как
начинаешь раздражаться и в досаде берешься за какое-нибудь пустое дело.
"Спокойно, - сказал себе Большой Букер. - Ничего страшного: меня же сюда
послали как высокую монаду, самосознаваться в материи, вот я и самосознаюсь,
но я не хочу сознаваться для них, для высочайших направителей - шиш вам,
посыльщики, кушайте что попроще, не будет вам сложных размышлений. Но эта
умышленная простота... мне что-то не легче от нее".
- Банан дай, - попросил сын.
Букер встряхнул головой и ослепительно осклабился, словно очистившись
от скверны:
- Вырос ты, сынку! - сказал он и перочинным ножом отрезал половинку
банана. - Давно ли ты...
- Папа! - раздраженно воскликнул Малый Букер, который терпеть не мог
сантиментов. Но отца уже было не остановить:
- Помнишь, как ты спрашивал? Откуда, вопрошаешь, я взялся? И не просто
так, по-детски, вопрошаешь, а с вопросительным и восклицательным знаком!
- Не помню, - огрызнулся сын. - Но скоро вспомню, если помнишь ты.
Большой Букер замолчал и отвернулся, как бы разыскивая что-то в
авоське. Сердце Малого Букера сжалось от сосущего предчувствия; в нем было
поровну триумфа и трепета. Он нахамил - неважно, что от страха и неловкости,
и грозный Ботинок, ныне шелковый и кроткий, проглотил сказанное. Может быть,
так будет всегда?