"Алексей Константинович Смирнов. Лето никогда " - читать интересную книгу автора

сердце его екнуло при виде первого гостя, вышедшего из-за рощи - не тот.
Второй, четвертый, седьмой... Вот же!
Большой Букер бодро шагал по дороге. Он двигался чуть ли не вприпрыжку,
хотя авоськи его, судя по тому, как он постоянно менял руки, были весьма
тяжелы. Малый Букер отчаянно замахал, и отец неловко взмахнул в ответ. Тот
почему-то испугался, что отец перейдет на бег - вообще, Большой Букер шел
как-то странно, в нем никогда не было легкомысленной прыти. В походке отца
сквозила наигранная живость, фальшивое счастье. Букер Малый этого не понял,
и только едва ощутил, но сразу поспешил избавиться от чувства
несоответствия: спешил он неспроста, не желая признаться себе в том же
чувстве, которое сидело в печенках уже неделю. Будут недомолвки и
странности - по крайней мере, пока не разрешится главное.
"Сто веков!" - напомнил ему телепатический богатырь.
Отец приближался: плотный, невысокий, в тенниске и бейсболке, но чуждый
как бейсболу, так и теннису. Уже хорошо было видно, как он, нарочито
заинтересованный, улыбается, и только почему-то часто моргает, усиленно
щурится - так, словно расхотел что-то видеть, прибегнув к тику.
Малый Букер сделал, как делали все: побежал к воротам.
Он остановился в десяти шагах от входа и стал ждать, пока отца проверят
на запретные вложения. Тот послушно разворачивал кульки, поднимал руки,
подставлялся под металлодетектор. Миша доброжелательно улыбался, следя за
процедурой.
- Боевое ранение? Производственная травма? - Большой Букер весело
кивнул на гипс.
- Счастливый случай, - возразил Миша.
Отец - непонятно, зачем - отряхнулся, прошел в ворота и присел, широко
распахнув объятия. Малый Букер повис на родительской шее, и авоськи
скрестились у него на спине.
- Ну, пойдем, - Большой Букер осторожно стряхнул сына и неуверенно
огляделся, не зная, куда направиться.
- Пошли, я тебе "кукушку" покажу, - выпалил тот.
Меж тем по Аллее Героев уже прохаживались пары, старый да малый. Муций
Сцеволочь, окруженный целой группой гостей, грозил небесам обрубком руки.
...Под елью, облюбованной когда-то "кукушкой", закусывали и пили ситро.
Большой Букер, повинуясь желанию сына, подошел и ощупал ржавые костыли.
Обугленное дерево произвело на него должное впечатление; Букер задрал
голову и приоткрыл рот, рассматривая верхушку. Он отключился от "Бригантины"
и родительского Дня, автоматически вытянул из заднего кармана брюк записную
книжечку, с которой не расставался, и быстро набросал:
"Вторжение примитивной реальности, которая ближе к Создателю, нежели
мудреные ценности нашей цивилизации. Противостояние двух полюсов, безбожная
сложность, предуготовленная в пищу, и яростная простота, неотделимая от
пылкой веры в единое божество. Дифференцированный мир берут в клещи... наш
ответ - понижение собственной сложности... так - победим!"
С небес, как нарочно, раздалось кукование; он вздрогнул, смущенно
улыбнулся и начал оглядываться, ища свободного места для пикника.
- Сколько сейчас времени? - осведомился сын.
Букер, подхвативший было авоськи, чтобы перенести к ближайшим кустам,
опустил их в мох и вскинул руку:
- Половина одиннадцатого. А что? Мы куда-то опаздываем?