"Алексей Смирнов. Мор (повесть)" - читать интересную книгу автора

Со временем, когда Свирид приобрел способности к сознательному переходу
на коллатераль, и даже позднее, много позднее, он в мыслях неоднократно
возвращался к знакомству с обещанным товарищем
Мотвиным, предпочитая отсчитывать события не с первого расплывчатого
видения буквы "У", не с обыска и даже не с посещения парикмахерской, а с
этой встречи. Свирид много читал, и сказок среди прочитанного было
достаточно, а потому он успел составить стереотипное представление, в
частности, о колдунах. Никогда не встречавшись ранее с колдуном и заранее
исключая возможность его существования, он тем не менее прекрасно знал, как
тот выглядит: седой, косматый, разумеется - сгорбленный, желательно с
посохом; на голове у него возможен колпак со звездами, не исключается
мантия. Крючковатый нос, крохотные колючие глазки, беззубый шамкающий рот,
скрипучий голос - что еще? какие шаблоны подсказывает нам круговорот
прочитанного из подсознания и обратно? ведь ясно, что этот образ явился не
из пустоты и что безымянные сказочники исправно передавали изустно и
письменно лишь то, что являлось им в умозрении; попав на глаза или в уши,
сей образ успешно сочетался мистическим браком с оригиналом, который где-то
и когда-то существовал. Читатели и слушатели оказывались, таким образом,
вполне подготовленными именно к такому восприятию колдуна. Впечатление,
произведенное на Свирида товарищем
Мотвиным, было удивительно тем, что полностью, огорчительно даже
совпадало с уже представленной колдовской наружностью. Точно таким и
выглядел товарищ Мотвин - сухим, сгорбленным, седобородым стариком с
крючковатым носом и прочим, не станем повторяться. Конечно, на нем не было
ни мантии, ни колпака; товарищ Мотвин был одет в общепринятую военную форму,
отчего казался еще страшнее.
Свирид, покидая парикмахерскую Дома офицеров, полагал, что обещанное
знакомство и соответственно обучение начнутся незамедлительно. Уже вечером к
ним на квартиру явится вестовой с пакетом лично для
Свирида, и отец ничего на это не скажет, а только сурово кивнет и после
ни о чем не спросит.
Но никакого пакета не принесли. Эстафета поколений не состоялась.
Пили чай; мать хвалила Николая Володьевича за умелую стрижку. Того с
ними не было, чаевничали в семейном кругу.
Свирид лег спать, чувствуя себя не то чтобы обманутым - скорее
разочарованным. Его секрет оказался никаким не секретом, а навыком, которым
владеют многие люди; Свирид же предпочитал считать себя исключительным,
отличным от многих. Мечты о писательстве в какой-то мере помогали, но
страшный секрет неизмеримо усиливал это чувство избранности; теперь Свирида
отчасти лишили опоры. Конечно, он угодил в общество людей не простых, и это
несколько утешало. В конце концов, писателей тоже много, даже великих, и не
бывает одного на весь мир писателя.
Но почему он так решил? А если бывает?
Возможно, существует коридор, где в мире живет один-единственный
писатель - великий, естественно, и ему имя - Свирид Водыханов.
Сон топтался при дверях: не велено пускать; Свирид напрягся, воображая
букву. Но что-то произошло - он и прежде нет-нет да и пробовал вызвать
развилку самостоятельно, и у него ничего не получалось, но в животе
возникало сосущее ощущение, намекавшее, что он близок к задуманному, только