"Алексей Смирнов. Мор (повесть)" - читать интересную книгу автора

Он боялся развернуть карамельку, так и стоял, зажав ее в кулаке. Он и
не хотел ее разворачивать, было противно, потому что от конфеты вдруг остро
потянуло стариковством. Казалось, что в фантик завернут некий экстракт,
вытяжка затхлости и застоя, импотенции, недержания мочи, бессонных ночей,
вороньего карканья-кашля, загробных предчувствий, рассыпающейся памяти.
На сей раз полковник остался сидеть на месте. Он отхлебнул из стакана,
шумно сглотнул и равнодушно изрек:
- Есть и другие буквы. Даже китайские иероглифы попадаются. Видел их
когда-нибудь?
Свирид отрицательно мотнул головой.
- Я тебе при случае покажу... к нам скоро должны приехать китайские
товарищи. А есть и кое-что еще, не похожее даже на буквы. Скорее, на
снежинки... или на ежей. Уж ежа-то видел небось, когда ощетинится?
В голове у Свирида все перемешалось. Видел ли уж ежа? Наверное, видел.
- Ну вот, - одобрительно кивнул Мотвин. - Что ты трясешься, как
осиновый лист? Разве тебе сейчас больно?
Больно не было. Неожиданно Свирид осознал, что да, это так: он
чувствовал себя замечательно, как всегда, как будто никто не хватал его и не
мучил. И еще: он уяснил для себя кое-что важное. Ему вдруг очень захотелось
увидеть ежей и снежинки, и он понимал теперь, что старик желает ему - добра?
Это плохо вязалось с Мотвиным во всех его проявлениях. Ну, не добра -
во всяком случае, желает ему ежей и снежинок. И правильнее будет подчиниться
и впредь не вопить.
Но он, конечно, вопил снова и снова, ибо животное начало брало верх.

7

В занятиях, которые полковник Мотвин проводил со Свиридом, не было ни
грана теории. Свирида возили к нему по два раза в неделю - примечательно,
что одноклассники ни словом не обозначили своего любопытства. Кружок и
кружок. Не иначе, их кто-то предупредил, а может быть, сами почувствовали,
что спрашивать не следует - времена стояли из тех, когда чутье обостряется
даже у несмышленышей.
Свирид же, вполне освоившийся в обществе Мотвина, позволял себе разного
рода вопросы, особенно интересуясь судьбой покинутых коллатералей. Слова
Слотченко о том, что в этих нелюбезных и негостеприимных коридорах Свириду
могут откручивать голову, произвели на него сильнейшее впечатление.
Мотвин, завершив очередной сеанс, утомленно цедил в ответ:
- Много миров. Тысячи, миллионы. В каких-то мы есть, в каких-то неплохо
обходятся и без нас. Есть миры, которые отличаются от нашего только фактурой
туалетной бумаги. Понимаешь, что я имею в виду?
Количеством тараканов. Породами собак. Пятном на рубашке.
Свирид отвечал, что да, понимает, но из того, что он не унимался,
явствовало обратное. Хотя у них в доме бывала дефицитная туалетная бумага
вместо настриженных газет - все время, правда, одной фактуры.
Полковник с ожесточением проводил рукой по своему угловатому черепу.
- И болван же ты! Сказано ведь - миллион миров. Миллион Свиридов и
миллион Мотвиных. Что, тебе за каждым хочется уследить?
До Свирида в конце концов доходило, что это было бы затруднительно.
Тут же рождался новый вопрос: