"Алексей Смирнов. Заговор недорезанных " - читать интересную книгу автора

проданных им на
Лубянку людей.
У старца Михалкова есть очень на него похожий брат, профессиональный
чекистский провокатор, ездивший за рубеж с группами ученых "пасти" их и
кравший у них дорогой одеколон, о чем все знали, но терпели, зная, откуда
этот мерзавец и прохвост. Мне это рассказывали люди, за которыми он
доглядывал.
Оба брата были ответственны за верноподданность советских писателей
красному режиму: один следил и доносил на всех, а второй был рядовым
филером, пасшимся в писательском ресторане. Обычно на всех юбилеях,
банкетах, чествованиях всегда было много стукачей, доносивших на всех
собравшихся. Интересно было бы поприсутствовать на обеде, в котором
участвовали бы Михалков-старший, красный граф Игнатьев, красный граф Алексей
Толстой, князь Ираклий Андроников и еще кое-кто из их окружения. У всех этих
господ были вполне определенные страшные политические биографии. И в эту
компанию хорошо вписывался бывший голубой гусар Франца-Иосифа Михаил
Иванович Курилко. У
Курилко был брат - петербургский гвардейский офицер, который при
большевиках угодил в Соловецкую обитель чекистов СЛОН (соловецкий лагерь
особого назначения), где группа бывших царских офицеров, говоривших между
собой по-французски, руководила всеми заключенными и держала в страхе
блатарей. Потом всех царских офицеров и священнослужителей - всего около
трех тысяч человек - задраили в старых нефтеналивных баржах, отбуксировали в
Белое море и утопили.
Мне об этом рассказывал один анархист, сидевший в эти годы в
Соловках и слышавший, как в выводимых буксирами баржах русские люди
сами себя отпевали. А анархист этот случайно выжил и, спившись, умер от
инфаркта во время очередного похмелья.
Когда знаменитого в Ленинграде и во всем распадающемся СССР
престарелого академика Лихачева еще молодым человеком чекисты посадили в
Соловки, то вид бравого гвардейца Курилки его вверг в шок. Происходя из
купеческой семьи старообрядцев-федосеевцев,
Лихачев не любил ни русского царя, ни царских офицеров, презрительно
называвших штатских "штафирками". И то, что в красном лагере тогда
командовали белые, его, несомненно, оскорбляло.
Академика Лихачева команда Горбачева очень умело использовала,
прикрывая им свое немыслимое воровство. В бесконечные сериалы
"бандитского Петербурга" с семьей Собчака и всех прочих нынешних
"питерцев" академик Лихачев очень даже хорошо вписывается как
политически дураковатый, выживший из ума интеллигент и свадебный генерал,
почему-то решивший, что вдруг вот так, за здорово живешь, бывшие коммунисты
будут возрождать традиционную Россию, а он будет обучать матерых воров и
бандитов идеалам русского гуманизма и народнического правдолюбия. Лихачева
держали в собчаковской конюшне как козла для успокоения маразменной
советской телепублики, которой он часами рассказывал свои байки про тюрьмы и
лагеря, подслеповато предсмертно щурясь и уговаривая своих слушателей не
делать людям зла. Ни разу Лихачев ни на кого не гавкнул и не окрысился из
своей слежавшейся и пропахшей гниющими книгами норы и только все время всему
умилялся. А ведь совсем не наивен был, между прочим, старичок, мог бы и
гавкнуть, но рот его был очень давно, со времен соловецкой юности, заколочен