"Леонид Смирнов. Эра Броуна " - читать интересную книгу автора

пальцами мужа по затылку. Ее нервы давно были за пределом.
Коровьи морды с каждой секундой вырастали в размерах. Безумные зенки,
раздувающиеся ноздри, пена, стекающая с губ. Они были уже совсем рядом... И
тут "нива" все-таки выскочила из ямы, окатив переднюю корову грязью с ног до
головы. Та, выкатив глаза, продолжала преследовать машину, но потом,
конечно, отстала.
Возвращаясь на центральную усадьбу, Валера заметил на въезде в деревню
двоих мужиков с охотничьими ружьями, остановился и спросил у них, что
происходит с фермерским стадом.
- Аи, - махнул рукой мужик с красной повязкой на рукаве и смачно
выругался. - С нашими коровами ненамного лучше. Правда, на ферме заперты, да
уж все стойла разнесли. Скоро ворота сшибут. Похоже, взбесились - мяса
теперь хотят. Жрут его, коли найдут, а их сразу выворачивает: желудок-то не
приспособлен. И тут же снова... Жутко смотреть. Все ведь передохнут и кранты
нашему бизнесу... А счас приходится караулить - как бы фермерские сюда налет
не учинили. Уже на почтальоншу напали, да трех собак затоптали и загрызли.
Такие дела...
Мир катится в пропасть, - подумал капитан, выезжая на проселок. От этой
мысли отнюдь не пахло свежестью. И, спасаясь от нее, он полностью
сосредоточился на управлении "нивой".
- Чего они тебе сказали? - уже слегка оправившись от испуга,
осведомилась Катя. Трутутушкин задремал, положив голову ей на колени.
- Взбесились, - буркнул Репнин. - Передохнут скоро.
- А это не заразно?.. Я так на парное молочко надеялась...
- Не заразно. Даст бог, у старушек коровы в порядке. Только цена,
понятное дело, подскочит...
Когда Витька заболел, Репнин уже знал, куда его надо везти. И хотя был
в курсе, что поездка по сути бесполезна, даже заикаться не стал об этом. Как
мог успокоил жену, мол, все будет хорошо, потом заставил ее напиться
валерьянки, усадил обоих в "вольво" и повез в детский медцентр "Буратино".
К психиатрам образовались здоровенные очереди. Капитан выбрал самую
большую - люди знают, к кому идти. Катя не стала возмущаться, тихо села на
свободный стул, Валерий встал рядом.
Доведенные до последней крайности, мамаши и бабки еще больше заражались
нервозностью друг от друга. То и дело начиналась беспочвенная ругань и
истерики. А потом женщины дружно отпаивали "поплохевших"
сердечно-успокоительным. Гомон стоял невероятный и говор - тоже... Мало кто
обращал внимание на то, что дети, несмотря на общую издерганность и
больничную атмосферу, чувствуют себя вполне комфортно. Трутутушкин, во
всяком случае, явно повеселел.
Капитан же присмотрелся и прислушался: большинство детей (кроме
откровенных "бук") хотели бы затеять общие игры - родители им, понятное
дело, не позволяли. Но зато уж они могли всласть наговориться, страшно
соскучившись по общению. Звучавшие слова, по крайней мере, на взгляд
Репнина, принадлежали совершенно разным языкам: одни состояли из отдельных
шипящих звуков, при произнесении других надо было цокать и присвистывать,
третьи же следовало тянуть целую минуту, при этом яростно гримасничая,
четвертые вовсе казались кошачьим мявом... И при этом, как ни парадоксально,
дети прекрасно понимали друг друга. Не может это быть обыкновенной игрой,
искусным притворством по принципу: "делай вид, что тебе все ясно"...