"Игорь Смирнов. Бухенвальдский набат" - читать интересную книгу автора

- Не верите? Пойдемте вместе, посмотрим.
Я отправился за ним. Вошел в барак. Никого. Две двери: правая, в
уборную, открыта, левая - заперта. В замочную скважину видно: на цементном
полу сидят люди. Не шевелятся. Я дал знак Леньке: постучи в дверь. Он
легонько стукнул. Кое-кто из сидящих шевельнулся, несколько голов
повернулись к двери и тут же опустились.
Не могу передать, какое чувство ярости и жалости овладело мной. Мы с
Ленькой переглянулись и решили идти к блоковому протестовать, доказывать -
словом, там видно будет...
Но едва я обернулся от двери, как увидел Вилли. Он стоял передо мной
гора горой - высоченный, могучий, в плечах косая сажень, а рядом с ним два
его помощника. Недолго раздумывая, Вилли схватил меня за шею огромными
лапищами и поволок в помещение. Я еще пытался сопротивляться, хватался
руками за косяки дверей. Били основательно. Чья-то услужливая рука подала
Вилли железный скребок, каким обычно очищают наледь с лестниц. Я помню
только одно - Ленька выскочил из барака и закричал что было сил:
- Братцы! Русские! Помогите! Убивают нашего подполковника Ивана
Ивановича!
Только после я узнал, что было дальше.
Первым во главе команды мусорщиков ворвался Толстяк. Он бросился к
Вилли Длинному с метлой в руках. У Вилли был только один путь для
отступления - вбежать в спальню и выпрыгнуть в окно. У входа в барак уже
толпились, русские. Вилли в несколько прыжков добежал до 30-го блока,
надеясь найти защиту у Вальтера Эберхардта. Он ведь знал, каким авторитетом
пользуется Вальтер у русских!
Но Вальтера на блоке, видимо, не было, зато неизвестно откуда взявшиеся
русские пытались поймать его.
Вилли снова выпрыгнул через окно спальни и где-то скрылся.
Я очутился в лазарете. Русские врачи Суслов и Гурин уже залатали
пробоины, полученные мной от скребка, положили примочки на ушибленные места.
И вот я лежу на нарах в своем 30-м блоке. От нервного потрясения меня кидает
то в жар, то в холод. Временами погружаюсь в забытье.
Когда я окончательно пришел в себя, увидел, что около меня сидит
пожилой человек с большой головой, грубо отесанным лицом. Его широко
расставленные серые глаза участливо смотрят на меня. Я догадался, что это
третий староста лагеря немецкий коммунист Пауль Шрек.
Он положил руку на мою перевязанную голову и спросил по-русски:
- Ты можешь, Иван, сейчас понять, что я скажу?
- Постараюсь понять, говори.
- Нельзя, Иван, допустить, чтобы сегодняшний случай стал причиной
ненависти и конфликта между советскими товарищами и немецкими коммунистами.
Ты об этом подумай. Ответ дашь через товарищей, которые придут к тебе, -
добавил он, поднимаясь. Желаю тебе скорого выздоровления.
Прошло сколько-то времени, и я увидел перед собой пожилого,
тощего-претощего немца, наклонившегося надо мной Через большие стекла очков
смотрели на меня грустные глаза.
- Меня зовут Густав Bегерер, я врач, - сказал он тоже по-русски. -Тебе
нужна какая-нибудь помощь?
- Спасибо за заботу, Густав. Мне ничего не нужно.
- К тебе, Иван, есть просьба от немецких товарищей. Некоторые русское