"Игорь Смирнов. Бухенвальдский набат" - читать интересную книгу автора

В Полоцком лагере военнопленных произошел такой случай. Комендант
распорядился, чтобы всю одежду новой партийце которой прибыл я, пропустили
через дезокамеру. Пленные сбросили шинели, брюки, гимнастерки, белье и
остались голыми на нарах. Часа через полтора одежду принесли и бросили кучей
на пол - разбирайтесь, мол, сами. И тут оказалось, у кого-то пропала шинель,
кому-то не хватило брюк или гимнастерки. Начался ропот. Вошел человек с
повязкой старшего полицая. Посыпались возмущенные жалобы. Да и как не
возмущаться: у военнопленного все имущество - что на себе, как же остаться
без штанов или шинели - зима на дворе!
Старший полицай успокоил:
- Сейчас все найдется...
По его распоряжению ввели четырех пленных. Все они были неестественно
толстые.
- Раздевайся!. -приказал старший полицай одному.
Оказалось, что на нем навьючены две шинели, две гимнастерки, лишнее
белье. Поднялись крики возмущения:
- Мерзавцы! У своих забрали! Дать им как следует!
Но когда старший полицай ударом по голове свалил голого человека на пол
и стал избивать его, крики враз смолкли. Даже пострадавшие перестали
возмущаться. И никого уже не радовало, что вещи нашлись.
С полчаса после ухода полицаев в комнате царило молчание. Потом
прорвалось:
- Пропади пропадом эта шинель! Если бы знал, что так случится, не стал
бы докладывать.
- Правильно они получили! Это что же, свой брат пленный будет у тебя
последнюю рубашку сдирать, а ты молчи!
- Ну уж не так же наказывать! Лучше убить, чем истязать!
- За это убить! Уж ты слишком! Достаточно было снять с них все
ворованное, ну, и постегать, что ли...
Нет, нет, явное большинство было против жестокого наказания. Нет, и
тогда мы не были волками!
И когда здесь, в Бухенвальде, трудно было норвежцам, разве мы - русские
- им не помогали? - Их было 350-норвежских студентов, молодых белокурых
парней. Говорили, что это - сыновья известных юристов, коммерсантов, которые
принимали участие в каком-то антигитлеровском мероприятии. Их поселили в
отдельном бараке, огороженном колючей проволокой, в том самом 41-м, из
которого выселили нас, еду носили с эсэсовской кухни, передавали посылки, на
работу не посылали. Здоровые, веселые парни слонялись целыми днями за
загородкой, вызывали любопытство всего лагеря. Около колючего забора все
время кто-нибудь топтался. Русские тоже подходили к колючему забору,
завозили знакомства, меняли самодельные вещички на еду.
Но однажды утром лагерь узнал, что норвежцев больше нет, их куда-то
увезли. Просочился слух, что они выходили из лагеря в эсэсовских шинелях. А
через несколько месяцев они снова появились в Бухенвальде. Только теперь
трудно было узнать белокурых красавцев. Все они были в полосатых штанах и
куртках, бритые, худые, печальные. Их затолкали в самый грязный барак малого
лагеря и не давали есть.
В лагере все новости распространяются с молниеносной быстротой. Прошло
только часа два после того, как норвежцев привезли, а Вальтер Эберхардт уже
рассказал мне их историю.