"Игорь Смирнов. Бухенвальдский набат" - читать интересную книгу автора

- Николай, ты знаешь тех двоих, что были с нами на совещании - Назирова
и Рыкова?
- Назирова хорошо знаю. Он подполковник. Командовал полком. Прорывался
к осажденному Ленинграду в июне 1942 года. К городу не пробились, попали в
окружение. Он рассказывал мне: на его глазах полк растаял в беспрерывных
атаках. Осталась небольшая группа. Пошли на последний прорыв. Пуля пробила
Бакию грудь. Ой все-таки еще полз. А потом потерял сознание. Когда очнулся,
над ним уже стояли немецкие автоматчики... Да что там говорить - это и вам,
и мне хорошо знакомо.
И опять каждый подумал о чем-то своем. Потом Задумов еще рассказал:
- Мыкался Бакий, как и мы, по лагерям военнопленных, а весной 43-го
оказался в железных рудниках в районе Вецлара. Там мы и встретились.
Понравился он мне - решительный, горячий. Раз убежал - неудачно. Снова стал
группу готовить. В эту группу попал и я. Ушли вшестером. По дороге нас
накрыли. Ну и вот - Бухенвальд. Мы немного позже вас попали сюда, но вот
видите: думали об одном и том же. Мы тоже тут группу собрали, хотели бежать,
а Николай Кальчин узнал об этом. Я, говорит, представитель подпольного
Центра. Хотите создать военную организацию? Будем действовать вместе! А тут,
говорят, подполковник Смирнов собирает ребят. Вот, Иван Иванович, теперь и
будем действовать вместе! На Бакия можете во всем положиться - железный. Ну,
а Рыкова я мало знаю...
Окончательно замерзшие, мы с Николаем давно уже ходили по тротуару,
громко выстукивая деревянными колодками. Не хотелось расставаться.
Перебирали людей, которых знали, прикидывали, на кого можно положиться,
строили планы. И обоим нам было хорошо оттого, что мы думали одинаково и
понимали друг друга с полуслова.
Это понимание не сейчас родилось. В конце 1941 года в лагере
военнопленных под Двинском, в Латвии, мы встретились и подружились. О, это
был страшный лагерь! На песках землянки - и все. Нет, не все - еще голод,
побои, морозы, болезни. Жили мы с Николаем в одной землянке, ели из одного
котелка, доставшегося нам от третьего - умершего. Вместе нас вывезли в
лагерь Саласпилс под Ригой, вместе погнали в Германию. Тут мы и потеряли
следы друг друга. И я долго жалел об этом. Было много общего в нашей судьбе:
окружения, прорывы, ранения, незаживающие раны... И сейчас я рад, что мы
снова вместе и в одном деле. Можем молчать и понимать друг друга...
А лагерь доживал свой обычный день. Вот-вот должен был раздаться сигнал
отбоя. Кое-где открывались входные двери бараков и выпускали запоздавшего
гостя, который торопливо перебегал к своему блоку. Иногда проходили
двое-трое, слышалась нерусская речь. Где-то за воротами лагеря лаяли собаки,
поскрипывал снег под деревянными башмаками. И все так же рвался в небо
дымный сноп огня из трубы крематория. Кончался обычный день Бухенвальда...


Глава 9. К действию!

Василий Азаров оказался прав: нельзя существовать параллельно двум
подпольным организациям - - политической и военной. Недоразумения неизбежны.
Когда Кюнг-на 30-м блоке, Логунов-на 44-м, Григорий Черный - на 25-м
приступили по моей инструкции к формированию подпольных батальонов, они
столкнулись с подозрительностью некоторых заключенных. Что, мол, это еще за