"Сергей Смирнов. One way ticket" - читать интересную книгу автора

и им было отчаянно весело, и негритянка надрывалась - One way ticket, one
way ticket, one way ticket to the Blue! Они возвращались несколько часов
спустя, ехали домой, уже почти протрезвевшие: ничто так не разгоняет хмель,
как смертный бой с превосходящим противником под одиноким фонарем на
пустынной деревенской улице. Им досталось. Водитель не мог управлять
грузовиком - заплыли оба глаза - и за руль сел самый молодой из троих,
пострадавший меньше всех. Видно, деревенские пожалели его, или же просто не
посчитали серьезным противником - накостыляли по шее, сбили с ног и
оставили лежать в грязи. Он полежал, подождал, пока драка не закончится, а
потом присоединился к товарищам, позорно бежавшим с поля боя.
- Ниче, мы их, падла, достанем, - утешал его тот, который пострадал
больше других. Он едва шевелил распухшими губами, едва видел, едва слышал,
но петушился и храбрился за троих. А потом свет фар высветил на разбитой
дороге разделенное пополам тело с раскинутыми руками и белое-белое лицо.
Молодой затормозил. Тот, что едва видел и слышал, выматерился, а третий
ударился лбом о крышку бардачка. А потом все они уставились на дорогу, туда,
где светилось белое, вдавленное в грязь лицо. Они долго выбирались из
кабины, переругивались вполголоса, а когда вылезли и встали над раздавленным
двойными колесами трупом, молодой сказал:
- Братцы, а ведь это мы его... Мы, а?
И все тут же вспомнили что-то такое, пригрезившееся здесь, на дороге,
несколько часов назад: они мчались веселые, орало радио, был ухаб и было еще
что-то.
- Вот же сука, а? - отозвался третий. Они помолчали. Молодой
беспокоился, пытался зачем-то потянуть труп за ногу, вытянуть из грязи, но
сил ему не хватало. Тогда старший вернулся к грузовику, около колеса сел
прямо на землю и задумался. Молодой тоже подошел. Он щупал шишку на затылке
и думал, что до завтра шишка не пройдет. А третий достал последнюю,
раздавленную в драке папиросу, закурил, затянулся и закашлялся. Во рту у
него был привкус крови и он сплюнул на дорогу.
- Чего делать-то, а? Ведь это ж мы его, а? Слышь, Михалыч? -
беспокоился молодой, все время оглядываясь на Него.
- И откуда он здесь взялся, мать-перемать? - мрачно спросил третий.
- Чего он тут шлялся?
- Да заткнитесь вы оба! - сказал старший. Потом вспомнил
недодуманное, поднялся, подошел к трупу, пощупал:
- Не... Мертвяк. Холодный уже.
- Посадят, - тоскливо сказал молодой.
Старший с кряхтеньем залез в кузов, выкинул на дорогу лопату.
Спустился, сказал:
- Не посадят, понял? Я там уже был, хорошего мало.
И пошел с лопатой прямо в поле, с дороги, и там, в зарослях почерневшей
полыни, вонзил лопату в землю. Копали по очереди. Яма выходила неровная,
коротковатая для человека, но глубокая, очень глубокая - в рост. Молодой
копал бы и глубже, но тут старший выматерился и молодой, сразу все поняв,
вылез. Они вытянули тело из грязи, отнесли к яме и скинули. Молодой согнул
торчавшую ногу, которая никак не хотела сгибаться. Потом они забросали яму
землей. Было очень темно, хотя утро уже приближалось. Старший сел за руль,
проехал прямо по тому месту, где оставались следы, побуксовал, выехал на
дорогу. Когда отъехали уже километра три, старший развернул машину,