"Сергей Смирнов (Сергей Арбенин). Собачий бог (Роман)" - читать интересную книгу автора

- Обличьем городской. Должно, царский посланник, - глубокомысленно
рассказывал Яшка, по обыкновению, крича, будто с колокольни. - Проведали в
Питербурхе про наши беды, вот и прислали!
Яшку накормили, да и рукой махнули. Яшка съел большущую миску гороху,
вылизал ее и уснул прямо на лавке, за столом.
Ванюшка - тот посмышленей оказался.
- На ём кафтан был длинный-длинный. А из кафтана - шерсть клочьями.
- Из кафтана росла? - спрашивали.
- Может, и росла. А голова здоровенная, как чугунок. И черная.
- А рогов, рогов не было? - крестилась бабка Пелагея.
- Не заметил. Может, и были. Я спать хотел. Выглянул с овину, а жарко
же, все плывет. Я гляжу - он и чешет по улице. Прямо к тракту. За гору
перевалил, и всё. Я думал - приблазнилось. И снова спать лег.
Потом Ванюшка подумал и еще вспомнил:
- Ножищи у него в обутках каких-то странных. Вроде шкуры намотаны
бараньи. И пыли не было. Как будто плыл, а не шел.
Больше от него ничего не добились.


* * *

Незаметно осень пришла, в делах да заботах лето угасло. Дожди начались,
дороги размыло. Даже в гости перестали ходить, и кумушки попритихли, и
Николай успокоился.
Он теперь о мальчонке мечтал от Матрены. И Матрена была согласна, да
вот что-то никак у них не выходило.
Николай брагу истребил, пить Матрёне настрого воспретил. Побил даже.
Они и к бабке ходили, за реку, в Верхне-Боровку. Бабка велела свечек
наставить Богородице, почесала Матрене голову, побормотала что-то, взяла
десяток яиц в оплату и велела идти.
Но и это не помогло. Матрена говорила - подождать надо. Она чувствует,
мол.


* * *

Зима пришла, ударили морозы, - да такие, каких давно не бывало. Сорок
дней и ночей кряду трещало в лесах и на озерах, и лопался лед, и гнулись
деревья, и не было снегу. По ночам туман застилал звезды и зловещие круги
сияли вокруг Луны - по три-четыре, ровных, будто обручи.
И из города вдруг пошли вести одна страшнее другой.
Будто бы разбойники завелись на дорогах, и дороги стали непроезжи. Не
стало в городе хлеба и мяса, и жители стали есть собак, а когда собаки
кончились - прочую мелкую живность. И крысы - слышь! - побежали из города,
хоронясь по обочинам, питаясь сородичами.
А потом и вовсе: объявились-де в городе собаки-людоеды. Сначала шалили
по ночам: поутру во дворах и на улицах находили замерзшие трупы с
объеденными лицами, руками и животами. А потом страх потеряли - большущими
дикими стаями налетать стали средь бела дня на прохожих, так что люди
перестали по улицам ходить. И на возы налетали, лошадей жрали, людей резали,