"Герман Смирнов, Дмитрий Зенин. Тухачевский: легенды и реальность " - читать интересную книгу автора

им для штурма,- он самоуверенно говорил газетному репортеру: "Все сообщения
из Кронштадта подтверждают, что там полное разложение... Кронштадт
испытывает голод... Наши боевые силы вполне закончили организационную работу
и в великолепнейшем настроении стали на свои места... Разгром мятежников -
дело ближайших дней".
Как это уже бывало в операциях Тухачевского, отрезвление наступило
скоро и стремительно. "Первое наступление на Кронштадт, предпринятое 8
марта,- сообщается в ЭГВ,- из-за слабой подготовки и недостатка сил (около 3
тыс. чел.) окончилось неудачей..." Да и как иначе могли окончиться действия
3 тысяч человек, которым была поставлена задача штурмовать первоклассную
крепость, где в распоряжении 27 тысяч мятежников находилось 2 линкора с
мощной артиллерией, 140 береговых орудий и свыше 100 пулеметов!
Пришлось командарму взяться за дело более серьезно. Численность 7-й
армии была доведена до 45 тысяч человек, в Петроград для цементирования
ненадежных красных частей прибыло около 300 делегатов X съезда партии,
проходившего в это время в Москве. Из опыта Варшавской операции Тухачевский
сделал вывод: надо быть поближе к наступающим войскам. Поэтому он решил
разместить свой штаб в Ораниенбауме, чтобы не только наблюдать за
наступающими колоннами, но и управлять их действиями с помощью телефона и
медной подзорной трубы, подаренной ему некогда астрономом-революционером П.
К. Штернбергом. "Михаил Николаевич с ней не расставался,- вспоминал
Никулин.- Была она у него до последних дней жизни. И под Кронштадтом он в
нее все смотрел из Ораниенбаума на крепость..." Увы, ему ничего и не
оставалось делать, кроме как смотреть на Кронштадт в подзорную трубу; по
свидетельству Путны, командовавшего колоннами, наступавшими на южную часть
города, телефонные провода, протянутые по льду залива, были перебиты при
первых же выстрелах, а разработанная заранее система сигнализации с помощью
разноцветных ракет не сработала из-за отсутствия таковых в наличии. Связи с
командармом не было в течение всей операции.
"В ночь на 17 марта советские войска перешли по льду в наступление на
Кронштадт и утром ворвались в город. После ожесточенных боев к утру 18 марта
мятежники были разгромлены, потеряв убитыми свыше 1 тыс. чел., ранеными
свыше 2 тыс. и захваченными в плен с оружием в руках 2,5 тыс. Около 8 тыс.
бежало в Финляндию. Советские войска потеряли 527 убитыми и 3285 ранеными".
Эти данные имеются, в частности, в ЭГВ, вышедшей в свет в 1987 году. И
тогда же в "Новом мире" появился "Капитан Дикштейн" М. Кураева.
"Военные историки будущих времен, - пишет М. Кураев,- немало удивятся,
узнав, что потери среди атаковавших первоклассную морскую крепость с
открытых всем ветрам ледяных полей, где и укрыться-то можно только за трупом
павшего прежде тебя товарища, потери очень скромные-527 человек, в то время
как защитников крепости в ходе штурма погибло вдвое больше; чувство
удовлетворения вызывает и утверждение, что ранены среди атаковавших были
лишь один человек из десяти. С точки зрения милосердия и человеколюбия эти
сведения весьма утешительны, но тут же возникают совершенно ненужные
вопросы. Значит, не потеряла бригада Тюленева за первый час боя ровно
половину своего состава? А ведь бригада-это три полка минимум. Значит, и
бригада Рейтера, первой ворвавшаяся на Петроградскую пристань Кронштадта, за
двадцать минут боя не поредела на треть? Значит, и у Итальянского пруда не
полег 3-й батальон Невельского полка? И бригадная школа, брошенная на
прикрытие отхода обескровленных и разбитых невельцев, не погибла целиком? И