"Герман Смирнов, Дмитрий Зенин. Тухачевский: легенды и реальность " - читать интересную книгу автора

не докладывал комдив истекающей кровью Сводной дивизии, уцепившейся за
восточный край острова, что нет больше человеческих сил держаться и возможен
отход во избежание полного истребления? И зачем только питерцы помнят, как 8
марта 3 тысячи беззаветных красных курсантов были брошены юным командармом-7
на штурм 30-тысячного гарнизона крепости, как по дороге к твердыне брали
курсанты штыком и гранатой оледенелые неприступные форты, как вошли-таки,
ворвались в город и в городе дрались, да там и полегли, не помышляя о
славе..."
Л. Никулин пишет, что в 1926 году, разбирая эту печальную операцию,
Михаил Николаевич, "по своему обыкновению, не выделял собственных заслуг.
Между тем изучение действий командования 7-й армии убеждает в том, что
операция была задумана и выполнена блестяще". Естественно. Как всегда!
"Близкие Тухачевского,- пишет Л. Никулин,- слышали от него самого
рассказ о том, как сердечно принял его Владимир Ильич, который был очень
доволен действиями командарма 7-й армии и сразу же, во время разговора,
предложил ему покончить с кулацким восстанием банд Антонова в Тамбовской
губернии".
...Прибыв на Тамбовщину, Михаил Николаевич нашел совершенно
дилетантскими действия местных властей, рассматривавших события в губернии
как мятеж. Нет, считал Тухачевский. "В районах прочно вкоренившегося
восстания приходится вести не бои и операции, а, пожалуй, целую войну,
которая должна закончиться полной оккупацией восставшего района (подумать
только: оккупацией части собственной родины! - Г. С. и Д. 3.)... Словом,
борьбу приходится вести в основном не с бандами, а со всем местным
населением". А раз война, раз оккупация, то действовать нужно с "жестокой
настойчивостью". О масштабах этой "настойчивости" дает представление
кровавый приказ № 171, подписанный 11 июня 1921 года Тухачевским и
Антоновым-Овсеенко.
Расстрел на месте угрожал людям, спрятавшим оружие или отказавшимся
назвать свое имя. В деревнях, где подозревалось наличие спрятанного оружия,
приказывалось брать заложников и расстреливать их, если оружие не сдают. За
укрывательство бандитов, их родственников или имущества крестьянская семья
выселялась, имущество конфисковывалось, а старший работник в семье
расстреливался на месте без суда! В случае бегства семьи бандита имущество
раздавалось соседям, а дом сжигался. И все эти драконовские меры
преподносились как меры "наиболее безболезненной, бескровной и скорой
ликвидации эсеробандитизма".
Биографы Тухачевского, желая особенно подчеркнуть блеск его действий
против крестьянских повстанцев, не останавливаются перед тем, чтобы
преувеличить их силы. Так, В. М. Иванов называет численность мятежников - 50
тысяч человек, указывая, что на вооружении бандитских формирований кроме
личного оружия были пулеметы и даже артиллерийские орудия. Но вот
официальные данные: "В октябре 1920 года в мятеже участвовало 15-20 тыс.
чел. (из них 2,5- 3 тыс. имели оружие), в январе 1921 - 50 тыс. чел.". Если
среди этих 50 тысяч мятежников пропорция вооруженных сохранялась, то
Тухачевскому противостояло не более 6,5-7,5 тысячи вооруженных повстанцев,
сведенных в две армии- 1-ю и 2-ю.
Какие же силы противопоставляла повстанцам Красная Армия? 32,5 тысячи
штыков, 8 тысяч сабель, 463 пулемета и 63 орудия. Однако новому командующем
войсками Тамбовской губернии этого показалось недостаточно: он потребовал