"Александр Смолян. He смей! (Звезда, 1981, № 8)" - читать интересную книгу автора

Он: Совсем.
Я: Нам, людям, очень трудно это понять. Нам всегда очень горько, очень
трудно уходить из жизни. В любом возрасте. Хотя наша жизнь исчисляется не
минутами, а годами, десятилетиями. Когда дело идет к концу, цепляешься за
каждый час, каждая минута кажется счастьем.
Он: Мне так же трудно понять тебя, как тебе - меня. Что плохого в конце?
Я: Он - уже не жизнь, и поэтому он чужд всему живому, все живое ему
сопротивляется.
Он: А может быть, все дело именно в сроках, а? Сколько тебе лет?
Я: Скоро семьдесят.
Он: Ну вот. За такой срок... да даже и за любой, исчисляемый годами,
может выработаться привычка жить.
Я: Привычка?
Он: Да Привычка, инерция. Боязнь пребывания в том состоянии, которое ты
называешь "уже не жизнь". Естественно. Как естественно и то, что у меня за
две-три минуты моего существования не может выработаться такая стойкая
привычка жить...
(В этот момент я заметил, что слова его доходят до меня менее ясно,
восприятие их стало требовать от меня большего напряжения. Знакомая
вялость появилась и в линиях энцефалограммы.)
Я: Ты уходишь, Бомо? Ты умираешь?
Он: Умираю? Да, да. Смерть - это полная потеря сознания, прекращение
всякой жизнедеятельности, небытие... Да, умираю.
Он сообщил об этом так спокойно, с таким абсолютным отсутствием каких-либо
чувств, с каким, наверно, шкаф, спрошенный, закрывается ли он, ответил бы:
"Да, закрываюсь". На этот раз сеанс продолжался даже больше трех минут: с
9.00 до 9.03.17. В течение недели я успею подготовить третий сеанс. Но
способа дальнейшего продления каждого из сеансов не знаю. Боюсь, что
такого способа вообще не существует".


* * *

На открытке, изображавшей на фоне цветущих вишен девушку-красавицу в
праздничном украинском наряде, было написано: "Поздравляем с первомайским
праздником!"
Текст открытки гласил:
"Мой дорогой Михмих!
Твой сын, невестка твоя и внук шлют тебе самые горячие предпраздничные
поздравления.
У нас все по-прежнему.
И мы по-прежнему убедительно просим тебя: переезжай в Киев! И нам будет
лучше, и тебе, надеюсь, будет лучше с нами, чем там, одному и, прямо
скажем, не совсем уже молодому...
Димка болтает по-украински так же свободно, как по-русски. Но читать все
еще не научился. А еще Грачев!
Будь здоров! Мы все крепко тебя целуем.
Твой Евгений".