"Александр Смолян. He смей! (Звезда, 1981, № 8)" - читать интересную книгу автора

обыкновению на столе рядом с магнитофоном, не проснулся раньше времени.
Через секунду Васька удивленно поднял голову, посмотрел на опытную
установку, на Михмиха, снова на установку. Потом спрыгнул со стола,
подошел к нижней камере, обнюхал ее, обошел вокруг. Вернувшись, вспрыгнул
на колени и посмотрел в глаза Михмиху, как бы спрашивая: "Что это такое?
Кто меня звал?"
- Ничего, Василий. Все в порядке, - сказал Михмих и стал почесывать за
ухом у кота. Это всегда действовало успокаивающе и на кота, и на его
хозяина.


* * *

Десятиминутный сеанс уже представлялся Михмиху утопией. Теперь он решил
познакомить мир с Мсье Бомо, когда научится пробуждать его хотя бы на пять
минут. Но и это никак не удавалось. В отчаянии Михмих пробовал средства,
которые, как он опасался, могли оказаться для Бомо губительными. Вреда
они, к счастью, не принесли, но пользы - тоже.
Единственное, на что еще надеялся ученый, была помощь самого Бомо. Ведь
один раз он уже помог, нашел совершенно удивительный, парадоксальный
способ превращать периоды "вне жизни" в периоды анабиоза.
На этот раз, однако, он не хотел помочь, он просто не мог понять, зачем
это нужно.
- Видишь ли, - пытался объяснить Михмих, - за пять или десять минут ты
сможешь решать задачи, которые даже тебе не решить за три минуты. Кроме
того, я должен учитывать психологию своих коллег. За три минуты они и
опомниться не успеют. Станут потом говорить о массовом гипнозе, черт знает
о чем...
- Пускай. Пусть говорят. Мне это безразлично.
- Ну а решать задачи, которые поставлены наукой уже много лет назад?
Такие, которые никому из нас, грешных, решить не удалось.
- А зачем это мне?
- Мозг - это орган познания. А такой мозг, как ты, - тем более. Неужели ты
по-прежнему не испытываешь ни тени огорчения, когда истекают очередные три
минутки...
- Один раз было три минуты двадцать секунд.
- А бывало, что конец наступал и до истечения трех минут.
- Это лишь конец сеанса, но не смерть. Я только впадаю в спячку на неделю,
засыпаю. Правда, гораздо глубже, чем еженощно делаешь это ты.
- А вдруг я не разбужу тебя через неделю? Мало ли что может случиться...
- Ну и что?
- Бомо, я думал над тем, что ты сказал мне однажды. Ты, как и прежде,
считаешь, что все дело в привычке? Стойкая привычка жить, которая отличает
нас от тебя и делает одних такими изобретательными, а порой и героическими
в борьбе со смертью, а других такими жалкими перед ее лицом.
- Да, привычка. Но не только она.
- Что же еще?
- У вас есть глаза, чтобы любоваться небом и морем, любимой женщиной и
березовой рощей... У вас есть уши, чтоб наслаждаться музыкой, и обоняние,
чтоб слышать запах цветов...