"Даниил Смушкович. Исцеление огнем. Рассказ" - читать интересную книгу автора

широкий, как пустыня, стол в гостиной и до утра чистил, полировал,
смазывал свой пистолет. Когда взошло золотое солнце, он старательно
отгладил свою униформу - синюю с пурпуром, - умылся, оделся, собрал сумку
и приготовил вещи для бегства, позавтракал - Харраэ еще спала. Потом он
вышел из дому. Со стороны восхода поднималась в небо аспидно-серая стена.
Шла гроза, первая гроза животворящей осени. Вязкий воздух то замирал, то
хлестал по лицу, точно дохлой рыбой. Без четверти полдень Вайн вошел в
комиссариат. Патрульные проводили его сочувственными взглядами.
"Только бы перенести, - молился Вайн. - Господи, дай мне сил, не
оставь!.." И силы пришли. Закованный в синеву, как в кандалы, он прошел
через зал, поднялся по лестнице. Еще раз оглядел себя: форма отутюжена,
портупея блестит, кобура расстегнута, торчит рукоять пистолета, маня
тускло-стальным блеском. Он положил сумку у двери и вошел.
Комиссар был не один. Направо, у стены, сидел невысокий человек в
черной рясе, перетянутой кожаными ремнями портупеи. Лицо этого человека
поражало своей разнородностью, настолько четкая граница проходила по нему.
Верхняя половина могла бы принадлежать мыслителю, святому - высокий лоб,
страдальчески взметнувшиеся брови, острый нос и скулы, обтянутые кожей,
как колени подростка. Но срезанный подбородок и поджатые тонкие губы
превращали святого в святошу, мыслителя - в догматика. А глаза пребывали
отдельно от лица: блекло-желтые, прозрачные, пустые и гулкие. То был Тевий
Миахар.
- А, Толлиер, - сухой, жесткий голос похож на опавший лист, на
ртутное струение змеи в песке. - Приятно видеть вас. Комиссар Ллаин уже
сообщил мне о вашем искреннем раскаянии и готовности искупить вину, так
что, учитывая ваше безупречное происхождение и преданность вере и нации,
можно ограничиться дисциплинарным взысканием и недельной епитимьей.
Надеюсь, вы принесли что-либо в подтверждение исполнения приказа?
- Вы меня не поняли, - тихо ответил Вайн, и комната качнулась. - Я не
выполнил приказа.
"Господи, дай мне сил...".
- То есть как - не выполнили? - преподобный подобрался, пустые глаза
его широко раскрылись, будто стремясь пожрать Вайна. - Как это понимать?!
- Не выполнил, и не выполню, - твердо ответил юноша.
Казалось, преподобный сейчас взорвется гневом, но нет - гнев не
приличествует ему.
- Вы, кажется, славились своим благочестием, Толлиер, - произнес он.
- Не припомните ли: "Возжигают огонь, призывают грех, хвалятся отвращением
от Господа; имя им зло, и число их тьма тем."
- Книга пророка Ррома, реченье шестое, стих пятый, - ответил Вайн.
- "Подняли нечестивые меч, согнули лук в погубление праведных;
оборонись же от них, поверни меч против слуг огня."
- Книга святого Рреда, реченье двадцать первое, стих седьмой.
- А помнишь ли: "Не оставь ни надежды, ни покоя им; мечем кары порази
их, и дома их, и чада, и род богомерзкий до шестого колена"?!
- Книга учителя Торъя, реченье третье, стих второй.
- И зная это, ты осмеливаешься защищать огнепоклонников? Идешь против
Священных Писаний?
- Я исполняю заповедь пророка, - негромко сказал Вайн, поворачиваясь
к преподобному и кладя правую руку на пояс. "Господи, дай мне сил..." -