"Даниил Смушкович. Исцеление огнем. Рассказ" - читать интересную книгу автора

Вайн стоял в стороне, чувствуя себя потерянным, ненужным. Он молился,
но сердце подсказывало ему - Господь не услышит, ибо сказано - "Отверну
лик свой от прогневавших меня...".
Кто-то подал преподобному мегафон, резкий голос зазвучал на площадью.
До Вайна доходили лишь отдельные слова, остальное же терялось в гуле
разговоров вокруг - странные разговоры, приглушенные, точно подростки
болтают украдкой о запретном.
"Не заключай союза с ними, и перемирия со лжебогами их... Нет мира
нечестивым, говорит Господь... Мечем кары порази их, и дома их, и
чада...". Слова пахли пылью, кровью и горечью. Напряжение нарастало. В
душном воздухе оно висело звенящей нотой, вплетаясь в непрестанное пение
Люди вокруг Вайна что-то кричали, и сам он кричал, потрясая кулаками,
подхваченный сладким безумием единения с толпой - безумием, стирающим
одиночество.
Развязка наступила быстро. Преподобному поднесли зажженный факел.
Толпа расступилась, пропуская священника к пропитанному бензином кругу.
"Огонь к огню!", возгласил преподобный, и швырнул факел к дверям капища.
Взметнулось пламя, охватывая ржаво-красные стены. "Аа-гонь к аа-гню",
скандировала толпа мерно, точно пытаясь заглушить крик полыхающего
бензина.
Вайн молчал. Страшный костер будто выжег за одно мгновение грешные
его глаза, одарив новым зрением, безжалостно-жарким. Лица вокруг, только
что родные, стали отвратительными, творимое действо - кощунственным и,
более того, постыдным до невыразимости, как неисповеданный грешок, как
бесцельная ложь, как холодная липкая слизь самоудовлетворения. Тошнота
билась в горле, накатывая и разбиваясь о стену плотно сжатых зубов.
Вайн ждал криков боли и ужаса, а капище молчало, разгораясь, пока,
наконец, не донеслось из огня пение, торжественное и мучительно-скорбное.
Пламя вторило ему на разные голоса. Площадь смолкла. Трещали балки,
зазвенело лопающееся стекло, а пение длилось, постепенно слабея.
Распахнулись двери капища, появилась на секунду в проеме чья-то тень на
фоне огня, и исчезла, отброшенная внутрь автоматной очередью.
Вайн содрогнулся. Не сознавая, что делает, он выскользнул из толпы,
нырнул в переулок и побрел, преследуемый гулом бешеного огня. С грохотом
обрушилась внутрь крыша капища, взметнулся к небу столб липкого жирного
дыма, и пение смолкло. В голове Вайна билась одинокая строка древней
ереси: "Постепенно происходит исцеление огня...".


Дороги домой Вайн не запомнил. Только у самой двери он осознал, куда
бредет. А с поворотом ключа в мозгу его произошел сдвиг. Не оглядываясь,
не исполнив ритуала защиты - засов, замок, цепочка - он пробежал в кухню,
нашарил коробку спичек, зажег одну и глядел на пламя, пока оно не обожгло
ему пальцы. Потом зажег еще одну, потом еще. Странное спокойствие снизошло
на его душу.
Та ночь запомнилась ему как удивительно счастливая. Он все рассказал
Харраэ - все, без утайки, - и они вместе зажгли охранные свечи, и до
полночи занимались любовью. Вайн распахнул по всему дому ставни и окна -
впервые за год, не таясь, не скрываясь. А когда девушка уснула,
разметавшись на мокрых простынях, слабо улыбаясь во сне, Вайн сел за