"В.Снегирев. Другая жизнь Дмитрия Быстролетова " - читать интересную книгу автора

Дорогой товарищ Ганс... Прошу Вас набраться терпения и побыть на этой
работе еще месяца полтора-два... Меня больше всего удивляет развинченность
ваших нервов... Я вынужден, несмотря на понимание того, что могу Вам
причинить несколько неприятных секунд, заявить, что эти мысли полного
упадничества совершенно недостойны нашего работника, вне зависимости от
того, в каких бы тяжелых условиях и с какими бы нервами он ни находился на
работе... Бросьте уныние и оставшимися двумя месяцами не пачкайте всю вашу
большую многолетнюю работу в прошлом.
Артем.

Из воспоминаний:
Переброска предметов (оружия). Летом 1933 (или 1934) года, если не
ошибаюсь, "Семен" дал мне задание- отправиться в Рим, получить от "Мана"
ручной
пулемет новой итальянской системы и новый образец противогазного комбинезона
с маской (скафандр) и доставить их в Берлин. Предстояло пересечь усиленно
охраняемую итальянскую границу, два раза - швейцарскую границу и один раз
усиленно охраняемую немецкую границу. Это было очень серьезное поручение.
...В Риме к вагону "люкс" экспресса Рим - Берлин с многонациональной и
шумной толпой пассажиров явились хорошенькая монахиня в форме ордена,
ухаживающего за больными, и служитель американской больницы, тоже в форме.
Они под руки привели скрюченного и дрожащего больного, укутанного с головой
так, что из-под пледа торчал только мертвенно-желтый нос. За ними шел
высокий слуга, который небрежно нес в руках элегантней чемодан, а на
плече -длинную брезентовую сумку, из которой торчали концы стальных клюшек
для игры в гольф. Сестра по-немецки с американским акцентом объяснила
итальянцу - проводнику вагона, что больной - сумасшедший английский
лорд-миллионер, страдающий буйными припадками. Он кусается, но через укусы
его болезнь не передается, надо только беречь нос, пальцы и глаза. Припадки
начинаются от резкого стука и дребезжания - потому-то лорда нельзя везти на
самолете.
Монахиня сунула проводнику такую пачку денег, что тот взглянул, охнул и
бросился обвязывать полотенцами все дребезжащие предметы - графин, стаканы,
ночной горшок. Стены завесил простынями, закрыл шторы и включил ночное
освещение - купе превратилось в больничную палату. Лорда бережно усадили и
прикрыли еще одним пледом, больничный служитель уселся с одной стороны,
монахиня - с другой. Служитель уперся глазами в больного, как собака на
стойке, а монахиня включила боковой свет и стала читать евангелие,
отсчитывая на четках страницы. Тем временем атлетически сложенный,
гигантского роста слуга небрежно поставил чемодан к стенке под окном, а
сумку в угол, получил деньги, козырнул и ушел. В его видимой небрежности был
большой смысл - сумка с клюшками и пулеметным дулом и чемодан с
газонепроницаемым комбинезоном и остальной материальный частью пулемета
весили непомерно много, и этот вес обратил бы на себя внимание обычного
носильщика. Но главное заключалось в том, что дуло предательски торчало из
сумки и хорошо про-
сматривалось между стальными лопаточками клюшек: вся затея была
психологической атакой, весь расчет делался на то, что ни фашистские
пограничники, ни эсэсовцы, пораженные необычным видом купе и больного, не
обратят внимания на вещи и будут рассматривать только лорда, который