"В.Снегирев. Другая жизнь Дмитрия Быстролетова " - читать интересную книгу автора

торгпредства.

Из воспоминаний Д. Быстролетова:
В апреле 1925 года в Москве состоялся 1-й съезд Пролетарского
студенчества. Полпредство командировало меня в качестве представителя
зарубежного студенчества, и вот таким "иностранцем" я явился в Москву.
В Праге меня предупредили, что в Москве со мной будут говорить очень
важные лица. И действительно, в конце апреля меня отвели в б. Долгоруковский
особняк, где в маленькой комнате на диване лежал одетым усталый, сонный
мужчина средних лет, а рядом на стуле, задом наперед, положив руки на
спинку, сидел и курил мужчина помоложе, брюнет, раскосый. Потом мне сказали,
что лежал А. X. Артузов, а сидел М. Горб. Был еще один стул, и мне
предложили сесть. Я не знал, кто эти люди и что они от меня хотят, но
чувствовал, что это большие начальники и что от разговора зависит моя
будущая судьба. Мне шел тогда 25-й год, я был недурен собой и одет в мой
лучший костюмчик, что особенно бросалось в глаза на фоне толстовок и тапочек
московских студентов. На лице Горба отразилось явное недоброжелательство, он
взглянул на меня и стал угрюмо смотреть в угол. Артузов, напротив, с видимым
интересом принялся рассматривать меня и мой костюм, не скрывая
доброжелательную улыбку.
- Ну, давайте знакомиться. Рассказывайте все о себе. Не тяните, но и не
комкайте. Я хочу знать, из какой среды вы вышли.
Я рассказал все честно и прямо о своем предполагаемом незаконном
происхождении от графа Алексея Толстого, о похождениях в эмиграции. Горб
нахмурился и окончательно помрачнел. Артузов расхохотался при рассказе о
комичных эпизодах из жизни деда со стороны матери - казака.
Выслушав, Артузов обратился к Горбу:
- Ладно, ладно, Миша, все проверим, все в наших руках. Но товарища мы к
делу пристроим. Испытаем в работе, а там будет видно.
Горб молчал.
- Пустим его, Миша, по верхам. Ты понял меня? По верхам.- Артузов
поднял руку к потолку и, все еще лежа на диване, пошевелил в воздухе
пальцами.- Посмотрим, чего он стоит. Где вы хотели бы у нас работать?
- Я не знаю... - начал я, но, видя, что робость не произведет хорошего
впечатления, добавил, выпятив грудь: - Там, где опаснее!

Письмо от 5 марта 1926 г.
Полномочное представительство ОГПУ Северо-Кавказского края, обращаясь в
ИНО ОГПУ, пытается доказать, что работа Дмитрия Быстролетова в закордонных
организациях в Праге является провокацией. Предложено "Быстролетову
разрешить из Праги приехать в Советский Союз, в частности в Анапу, где его
арестовать".
В ответном письме московское руководство одергивает коллег с юга: "Дело
Быстролетова ведется ИНО непосредственно, а посему просим никаких
репрессивных мер в отношении Быстролетова на случай его приезда в СССР не
предпринимать". Правда, в следующей записке, адресованной в Анапу,
содержится просьба "в случае приезда Быстролетова установить за ним по
возможности наблюдение, о результатах коего нас известить".
Выходит, не доверяют? Кого-то явно смущает "сомнительное происхождение"
разведчика, его дружба в юные годы с ровесниками, оказавшимися впоследствии