"В.Снегирев. Другая жизнь Дмитрия Быстролетова " - читать интересную книгу автора

Одно время я долго выдавал себя за бразильца (бразильским паспортом
пользовался для получения корреспонденции в Берлине и других городах), а
попавши на шесть дней к матери, сказал ей, когда она ругнула анапскую жару:
- Эх, мама, мама! Побывала бы ты у меня на родине, в Бразилии,- вот там
жара так жара!
Увидел круглые глаза матери и осекся. Но был рад - значит сумел вжиться
в роль".
Да, он так умел вживаться в роль, а ролей было очень много, что даже
под воздействием эфирного наркоза говорил и ругался по-английски (он сам
просил резидента устраивать ему подобные "проверки"). Причем неожиданностей
надо было ждать не только от немцев. Случалось, подводили и свои. Так,
однажды его связник Басов показал только что присланный из Москвы свой
свежий паспорт, а работал этот человек учителем физкультуры. Каково же было
изумление Быстролетова, когда, внимательно изучая документ, в графе "Особые
приметы" он прочел: "Левая нога отсутствует". Так до конца своих дней
Быстролетов и не узнал, что за "умник" в Москве изготовил такую "липу".
Может быть, тоже разведчик, только работавший против нас?
Сняв квартиру по соседству с закрытым борделем для очень богатых людей
и с помощью примитивной взятки полицейскому чиновнику получив вид на
жительство, Дмитрий Быстролетов приступил к выполнению своих
непосредственных обязанностей.

Из воспоминаний:
Организация личной жизни. В те годы в советской разведке одни думали,
что за границу следует посылать оперативных работников вместе с женами,
чтобы мужчины не шлялись по кабакам, не заводили случайные связи с
проститутками и, главное, не влюблялись бы в красотку, подсунутую им
контрразведкой. Другие возражали: в случае провала муж будет сопротивляться
и выкручиваться, а жена после первого мордобоя расскажет все, что знает. Мое
мнение таково: все зависит от людей и их характеров. Надо сделать так, чтобы
жена не знала бы ничего сверх положенного, тогда и при самых изощренных
пытках она ничего не скажет. Надо, чтобы муж и жена любили друг друга, но
чтобы муж держал жену в руках, а не наоборот.
Перед моими глазами были разные примеры: "Ман" был в руках жены Лидии,
они выпивали вместе и вместе шлялись по кабачкам, она вмешивалась в
оперативную работу, знала ее всю не хуже мужа, командовала и оскорбляла нас
своим вмешательством и указаниями. Сестра Лидии - Ольга была замужем за
рижским адвокатом, нашим оперативным работником,- эти, напротив, жили очень
замкнуто, скромно, жена ничего не знала о нашей работе сверх того, что было
надо.
Когда у моей жены начался туберкулез, Борис Берман сказал:
- Вот и прекрасно! Мы поместим ее в швейцарский санаторий, и она станет
базой хранения паспортов.
Это "вот и прекрасно!" я никогда не мог простить Борису. Болезнь
сначала приняла тяжелые формы, и жена едва не умерла. После двух операций
она попросила отправить ее в Швейцарию, чтобы умереть там спокойно. Но
швейцарская природа и методы лечения сделали свое: жена поправилась и
действительно стала нашей базой хранения паспортов и денег. Виделись мы
редко, но дали друг другу слово, что, как бы мы оба ни грешили физически,
духовно останемся друг для друга самыми близкими людьми.