"Сергей Снегов. Тридцать два обличья профессора Крена" - читать интересную книгу автора

- Все правильно, профессор! Не нужно или не хочу! Воистину
божественно точная формула, ваш могучий ум сразу проник в нее. Но и всей
вашей несравненной проницательности не хватило, чтобы довершить эту
формулу главной ее частью: могу! Не нужно, не хочу, но могу! Понимаете,
профессор, - могу!
- Что вы можете? Что? Даже поесть нормального обеда...
- Все могу! Нет того, чего бы я не достиг и не получил, захотев
истратить хоть часть своего состояния! Одной трети его хватит, чтобы стать
президентом этой страны! Пятьдесят миллионов делегатам парламента, сто
миллионов газетам, двести на избирательную кампанию - и готово, я
президент. Могу, но не хочу. А вы можете? Сколько бы ни хотели, не
сможете! Женщины, вы сказали, эротомания? Мне доступны любые красотки, у
меня хватит золота, чтобы все они попадали передо мной на колени! Тысячи
красавиц у моих ног, молоденькие, голенькие, расфуфыренные - все, все мои!
Как часто я вижу, закрыв глаза, такую картину! Но не хочу, ни одной не
хочу. Могу, но не нужно. А вы, профессор, можете ли вы получить любую
женщину, на которую падет ваш взыскующий взгляд? Обеды, ужины, банкеты! Да
понимаете ли вы, что я могу на главной площади столицы расставить сотни
столов, а на каждый стол водрузить сотни изысканных блюд, сотни вкуснейших
блюд, вдохновенная фантазия лучших поваров мира к моим услугам!.. Любая
еда - любая может быть моей, я могу ее заказать и получить, но не хочу. А
вы смогли бы, как бы сильно ни захотели? Вот что дают мне мои монеты, те
самые, какие вы варите для меня в ваших чанах. Всевозможность,
вседоступность, всемогущество!
Он впал в неистовство. Он не говорил, а кричал. Он прыгал на стуле от
возбуждения. Я сделал попытку вылить на его огонь ведро ледяной воды.
- Что значит пустое слово "могу"? Реально вы не лезете в президенты,
не завели ни одной любовницы, не устроили ни одного банкета, боитесь
прикоснуться вилкой к куску мяса!
- Да, да, да! - закричал он в исступлении. - Никаких реальностей, ибо
каждая реальность осуществляет лишь одну возможность, а мне подвластны они
все, и я хочу их всех! Я упиваюсь сознанием, что я все могу, все,
профессор! С меня этого достаточно. Я не хочу обкрадывать себя, не хочу
обедняться, удовольствуясь малой частью того, что мне доступно полностью.
- Обкрадывать себя? Обедняться? - Признаюсь, я растерялся от его
ответа.
Он взирал на меня почти с презрением. От его недавнего преклонения
передо мной ничего не осталось. Уверен, его возмущала моя тупость. Он не
мог примириться с тем, что я мыслю по-иному, чем он.
- Профессор, меня удивляет ваше отношение... Неужели непонятно, что,
взяв что-либо одно, я тем самым отказываюсь от всего остального! Разве,
поев ростбифа, я стану тут же смотреть на бекон, на индейку, на черную
икру, наконец? Почему мне отказываться от них ради ростбифа? И от ростбифа
ради них? Насыщение порождает отвращение. Мне хочется вкусить всех блюд
мира, и я удовлетворяюсь тем, что могу их всех вкусить, а чтоб такая
возможность существовала, отворачиваюсь от каждого отдельного блюда, иначе
пробужу в себе отвратительную мелочную сытость. Любовницы? Но если я
заведу одну, то пренебрегу всеми другими! Ради блондинки отвернусь от
брюнетки, от шатенки, от рыжей, от лиловой, от серой в крапинку, от
пестрой в пятнышках... Зачем мне такое обнищание? Я могу иметь их всех - и