"Сергей Снегов. Тридцать два обличья профессора Крена" - читать интересную книгу автора

искусственников? Тридцать два, вы сказали?
- Сорок восемь. Крен говорит о тридцати двух потому, что они ему всех
ближе. Но всего их было сорок восемь. Ни один пока не пойман.
- Оставьте дневник и можете идти.
Когда следователь осторожно закрыл за собой дверь, начальник
пододвинул обгоревшую тетрадь. От первых страниц ничего не осталось,
многое отсутствовало и на следующих, но середина и конец составляли почти
связный текст. Начальник читал с интересом, временами качал головой и - не
то удивленно, не то восхищенно - бормотал про себя: "Прохвост же! Ну и
прохвост! Двадцать пять - и ни года меньше!"



*


...потрясенный. Я стремился лишь к этому восемь мучительно трудных
лет - нет, я не мог поверить! Это было слишком хорошо, немыслимо хорошо! Я
заметался по комнате, чуть не плакал; думаю, взгляни кто со стороны, решил
бы, что я сошел с ума, - так я был рад! Потом я сказал: возьми себя в
руки, он настал, наконец, час твоего торжества - весь мир вскоре падет к
твоим ногам! Я прикрикнул на себя: и на меньшее, чем мир, не соглашайся,
руки у тебя достаточно сильны, чтобы поиграть этим шариком; нет, говорю
тебе, нет, ты не напрасно потрудился, человечество отметит тебя среди
величайших благодетелей! После этого я приблизился к аппарату. Колени у
меня дрожали. Шарик жил, пульсировал, расчле...

...пошел на убыль: четыре дня реального существования после восьми
лет горячечных мечтаний и математических расчетов! Здесь важен факт - мне
удалось материализовать мысли, остальное - детали; детали можно
переделывать и дорабатывать. Я почувствовал усталость: четверо суток без
сна - даже для меня это многовато. Я в последний раз полюбовался
рассасывающимся в растворе комочком. Я знал, что когда проснусь, комочка
не будет. Он был - лишь это имело значение! Я повалился на диван...

...Черт! - сказал он. - Счет электрической компании за этот месяц
чудовищный! Вы не жуете эти проклятые киловатты, профессор Крен?
- Не понимаю, чего вы хотите, доктор Паркер? - сказал я, сжимая под
столом руки. Я не хотел, чтобы он заметил, что я волнуюсь.
- Отлично понимаете! То, что легко разрешают себе частные компании,
нам недоступно. Налогоплательщики раскошеливаются на полицию, а не на
науку.
- Вычтите из моего жалования за лекции. Хоть за три года вперед!
Он фыркнул. У него была рожа самодовольной жабы. Он растянул до ушей
синеватые губы. В его выпуклых глазах мерцали зеленые огоньки. Я его
ненавидел.
- Вы нахал, Крен! Может, вы припомните, видали вы в последнем
семестре кого-нибудь из своих студентов?
Я молчал. В эту зиму я не прочитал ни одной лекции. Я ссылался на
нездоровье, на неполадки с аппаратами, находил тысячи других причин, чтобы