"Сергей Снегов. Бритва в холодильнике" - читать интересную книгу автора

чем я занимаюсь, когда остаюсь один. И для него это было бы лучше. Да и
для вас тоже: он остался бы жив, а вы получили свои твердые конденсаторы
энергии.
- Его гибель и этот ваш механический телепат связаны какой-то общей
связью?
- Я убил Карла, - спокойно сказал Эрвин. - И намеревался убить себя,
помешали ворвавшиеся в лабораторию. Прибор, который вы назвали
механическим телепатом, имел к происшествию непосредственное отношение. -
Он приподнялся и внимательно посмотрел на Роя. - Вы растерянны, Рой
Васильев, физик и сыщик? Вы ведь явились сюда принуждать меня к тяжким
признаниям. Я признаюсь без принуждения в убийстве своего руководителя.
Почему же вы молчите? Продолжайте задавать уличающие вопросы. Начнем
классическую борьбу преступника и стража законности. Ведите свое очередное
удачное дознание. Уверяю вас, Рой, вас ждет успех.
Все было, казалось бы, как Рой заранее представлял себе: он припрет
Эрвина к стене неотвергаемыми фактами, обезоружит неопровергаемой логикой,
Эрвину некуда будет деться, он признается - никаких непредвиденностей.
Была одна непредвиденность - отчаяние, зазвучавшее в таком спокойном
внешне голосе человека, лежавшего на постели. Отчаяния Рой не ждал, не
таков был его вчерашний собеседник, чтобы подозревать у него что-либо
похожее. С тем, вчерашним, надо было бороться, отражать его враждебность,
его ненависть. Этого, сегодняшнего, хотелось пожалеть. Рою нужно было
время, чтобы хоть немного привыкнуть к новому обличью Эрвина Кузьменко.
- Жду ваших вопросов, следователь, - с горечью повторил Эрвин. -
Может быть, помочь? Вероятно, вы захотите узнать, зачем мне вообще
понадобилось изобретать этот дьявольский приборчик?
- Да, мне хотелось бы это знать, - сказал Рой. Эрвин прикрыл глаза,
помолчал - выстраивая мысли - потом заговорил. Рой слушал, изредка
врывался репликами в речь, снова молчал, снова слушал. Эрвин сказал, что
идет дознание, он будет отвечать на уличающие вопросы - классическая
борьба преступника со стражем законности. Не было такой борьбы, да и
дознания не было, была исповедь - Эрвин раскрывал душу. И Рой молчаливо
удивлялся, сочувствовал, сострадал, негодовал, возмущался: сколько же
лишних мук вносил в свою душу Эрвин, скольким ненужным страданиям
подвергал себя!
Он начал с того, что еще в университете у него открылся странный
талант: он легко усваивал чужие идеи и быстро совершенствовал их. Эту
особенность впервые обнаружил в Эрвине профессор химии. Профессор на
курсовом экзамене рассердился: "Коллега, вы перевираете все, что прочитали
в учебнике!" Эрвин обиделся: "Ничего не перевираю, проверьте сами!"
Профессор взял учебник, стал проверять, тогда и выяснилось, что Эрвин
передает прочитанные факты и методы со своими поправками и что поправки
улучшают, а не путают то, о чем он читал. Раздражение профессора сменилось
восторгом: "Коллега, вы гений усовершенствований!" И он предложил
Кузьменко поработать вместе над улучшением некоторых химических процессов,
у профессора есть парочка замечательных идей, только никак до реализации
не доходит. Эрвин без труда нашел путь их реализации, идеи профессора,
точно, были из незаурядных, профессор ликовал: "Коллега, теперь меня
выберут в академики, вам обеспечена ученая степень по ядерно-лучевой
химии, чего еще желать, не правда ли?" Все совершилось по профессорскому