"Сергей Снегов. Язык, который ненавидит " - читать интересную книгу автора

- Топать ногами - это три месяца до железки, - спорил Трофим. Загнемся,
не дойдя до Ангары.
- Правильно, надо прихлять до Ангары, там полегчает, - соглашался
Васька. - Без запасов жратвы не доберемся. Подзапасемся из лагерных паек,
пошуруем перед уходом в каптерке - нагрузимся, сколько выдюжим нести. Я так
прикинул - до Нижней Тунгуски полняком хватит, а пощастит, так и до
Подкаменной добредем, пока не выпотрошим сидора.
- До одной Нижней Тунгуски - месяц топать. А как дойдем до Подкаменной,
до Ангары, а от Ангары до железки? В сидорах тю-тю! А ведь еще два месяца
ходу.
Тогда Васька Карзубый высказал свой основной козырь удачи.
- Без нового запаса жратвы от Подкаменной до Ангары не дотопаем, верно.
Надо прихватить кусок мяса на своих ногах, чтоб самим не таскать на спине. И
пусть мясо топает с нами до крайнего края, понял?
- С коровой идти? - снова ужаснулся Трофим. В отличие от меня он хорошо
знал, что в побеге именуется коровой.
- С коровой, - хладнокровно подтвердил Васька. - Подберем солидного
фофана, чтобы в тягость не стал, пока с полными сидорами канаем по тайге. А
потом, уже на Подкаменной, заделаем, засолим и располовиним - чтобы каждому
хватило уже до Ангары и дальше.
- И выбрал кого в корову? - поинтересовался Трофим.
- Мозгую помаленьку, - уклонился от прямого ответа Васька. - Двух-трех
наметил, да ведь надо уговорить, чтобы пошел на свободу по своей охотке, а
не дожидался звонка. И поверил, что с ним не разделаемся потом.
Картина побега стала вырисовываться с определенностью. Разговоры шли в
середине зимы, но "Заявление зеленому прокурору" Васька решил подавать в
марте, когда солнце уже понемногу греет, а в воздухе - морозно и реки и
озера еще прочно скованы: по льду любую реку перейдем легко, а по шалой
весенней воде и ручеек не осилить. В конце апреля - добраться бы до
Подкаменной Тунгуски, там наполним опустевшие сидора мясом, что сопровождает
их на своих ногах, и айда напролом до Ангары, пока ее не расковал май. А
после Ангары уже как придется. Ну да там весна прибыльная, и рыбой, и
зверьем богатая, да втихаря кое-чего и у местных можно прихватить. А
доберемся до железки - все, полная воля, от края на восток, до края на
запад - свобода!
Такая перспектива мутила Трофима - стало невтерпеж в зоне, когда вдруг
замаячила свобода - до звонка оставалось еще целых семь лет, срок вдруг
показался непролазным. А когда Васька определил в коровы Сеньку Хитрована,
Трофим сам заторопил уход. Сеньке, высокому жилистому парню, раза три или
четыре судимому за дела по пятьдесят девятой, в сроке за последнее "мокрое"
предприятие - очистили втроем, завалив сторожа, районное сельпо, двоих убийц
расстреляли, ему по молодости выдали пятнадцать лет - звонок на окончание
срока в этой жизни практически уже не "светил". Он чуть не с радостью
вызвался в спутники к Ваське и Трофиму и активней всех принялся готовить еду
на дорогу. Из лагерного пайка и барахольных обменов в бараке наготовили
только сахар и сухари, удалось раздобыть и несколько банок тушенки. Все
нажитое брал на хранение Сенька, у него в аккумуляторной подстанции - он
"пахал" электромонтером - была в подполе глухая заначка, туда сваливали
раздобытое.
В день ухода все трое вышли в ночную смену, но на рабочие места и не