"Сергей Снегов. Язык, который ненавидит " - читать интересную книгу автора

подумали являться. В полночь выпилили лаз в продовольственной каптерке,
добавили в мешки съестного и тихонько выбрались в заранее назначенном месте
из зоны. На вышке, правда, торчал "попка", но он обычно дремал - не изменил
своему обыкновению и в эту ночь. К утреннему разводу все трое ушли от
Норильска на восток до нетронутой тайги. По прикидке, их отсутствия раньше
вечера не обнаружат, а на ночь глядя погоню не пустят. Вторым же утром
погоня, естественно, помчится на запад, к Енисею, так все бегали до них,
даже мысль об уходе на восток, в нетронутую глухомань, не могла придти
лагерному начальству, хорошо понимавшему, что такое предприятие в принципе
сумасбродно.
Два выигранных дня давали хорошую фору беглецам перед погоней. Но
впереди подстерегала самая грозная опасность - три больших озера: Лама, Кета
и Хантайское. Ламу еще можно было обойти, хотя и в опасной близости от
Норильска, но выходить на открытые просторы двух других озер было
рискованно - если пустят и самолеты в погоню, летчики быстро обнаружат на
пустом льду человеческие фигурки. Такую же опасность сулили и широкие реки,
преодолевать их ледяной покров Васька Карзубый решил только в сумерки или
перед рассветом. Но судьба сыграла за беглецов - и с озерами справились, и
реки не подвели. Беглецы вышли вскорости за Курейку и зашагали к первой
значительной границе безопасности - крупнейшему на севере восточному притоку
Енисея, таежной Нижней Тунгуске.
Но к этому времени ноша с провизией основательно съежилась. Дорога,
вспоминал Трофим, была отличной, все те первые недели морозец днем не
опускался ниже пятнадцати-двадцати градусов, ветер свирепел - ни одной не
сотворилось пурги, - а наст под ногами был тверд, как подлинный лед, и для
ходьбы был даже лучше льда - нога не проваливалась в поднастовый снег и не
скользила на голых местах, как на открытом льду. И хоть еще до полярного дня
было около двух месяцев, солнце трудилось на небе уже с полсуток - хорошо
открывало окрестности и в полдень подогревали тело - снег, конечно, и не
думал таять, но над сугробами уже вздымался парок, первый предвестник
полярной весны. В Заполярье (это я уже сам потом разъяснил Трофиму) чуть
больше трети снега уходит на таяние, остальное еще до таяния испаряется на
открытом солнце. В общем, все в природе благоприятствовало, рассказывал
Трофим, - и лучшего времени для побега нельзя было выбрать, и весна, как по
молитве, показала себя другом, а не врагом.
Но все же все предварительные расчеты "ухода", так убедительно
сработанные Васькой и ими двумя одобренные без споров, оказались нереальными
для двухтысячекилометрового перехода от Норильска к "железке", несмотря на
благоприятствующие внешние обстоятельства.
- На льду и в тайге жралось вдвое против зоны, - с сокрушением
вспоминал Трофим. - Васька экономил, я тоже воли себе не давал - брюхо брало
свое. На втором месяце дотыркали, что до Нижней Тунгуски еще доберемся на
лагерных харчах, а дальше - ни-ни! А прошли пока меньше половины. Впереди
Подкаменная, за ней Ангара, жуть, сколько переть!
- Тогда и решили воспользоваться коровой, идущей рядом на своих двух
ногах, да еще с поклажей на спине? - уточнил я.
Трофим покачал головой.
- Не. По-другому вышло, ничего не решили. Просто я дал деру от тех
двоих.
Однажды после полудня Трофим высмотрел на горной речке, через которую