"Сергей Снегов. Язык, который ненавидит " - читать интересную книгу автора

они перебирались по ослабевшему льду, какую-то естественную лунку, где можно
было поживиться рыбой. Хариус, оголодав за зиму, весной стремится в верхние
слои на свой промысел. Трофим, умелый рыболов, не только брал рыбу на
крючок, но и приманивал наживкой, водя ее над водой, - хариус вылетал в
воздух, норовя схватить добычу.
Удочек с собой не взяли, но веревка с куском сухаря вполне годилась для
приманки ошалевшего после зимнего сна главного обитателя горных речек.
Трофим попросился на первую рыбалку, Васька обещал подождать, пока он
промышляет. Они вдвоем с Сенькой разлеглись на южном скате холмика, там
местами уже очистился от снега дерн.
Трофим быстро понял, что ни удить, ни выманивать наружу хариуса еще не
время - вода была мертва, рыба в ней еще не проснулась. Он воротился, а
когда подходил с обратной стороны к холмику, услышал свое имя, громко
выкрикнутое Сенькой.
Дальше расскажу словами самого Трофима.
- Сенька, он на всю зону псих, каждый знает. То день молчит, то с
ничего разорется. Не духарик, нет, на рожон не прет, но брать на оттяжку,
хватать на хапок - его всегдашнее дело. И тут слышу ор: "Пора заделать
Фомку!" - и снова тихо. Ну, я притулился у кусточка, оба уха вострю. Васька
тихонько спорит, Сенька тоже тихонько, только через десяток словечек
по-новой ор в пару слов. В общем, дотыркал - сговариваются меня кончать.
Сенька доказывает: "Кто тебя на уход уломал? Я! Кто корову в дорогу надумал?
Обратно я! Кто этого шустрика Фомку в корову определил? Или не я? Как ты еще
тогда шатался - и уходить страшно, и Фомку жалко! Столько потов на тебя
израсходовал, пока согласился. Нечтяк, вышло по-моему. Пошел ты тогда
по-хорошему с Фомкой темнить, два раза в стыри обвантажил лопуха, он и
сдался. Слово ты давал слушаться меня? Давал, а сейчас чего? Говорю, мочи
нет больше! Не подкрепимся, копыта отвалятся!" А Васька ему в ответ: "Надо,
конечно, разве я спорю? Да пока силенка есть, лучше подождать. Больше
запасов у нас с тобой нету, кроме Фомки, надо до крайности его поберечь". И
постановили: еще три дня протопаем, а там, перейдя Подкаменную, пока не
вскрылась, на том берегу и заделать меня. И Сенька слово дал, что честно
дотерпит до Подкаменной. Он, между прочим, на слово тверд, это в зоне знают.
Так что три дня у меня были, только я не стал тех дней дожидаться.
- Ты сказал своим товарищам, что слышал их разговор?
- Еще чего? Они бы сразу схватились за "пики" - и тут же хана мне. И
вида не показал, отошел назад, переждал часок и нарисовался: "Так и так,
ребята, не идет еще хариус". Натурально, обматерили меня и пошли обратно.
- Обратно? - Я не всегда быстро соображал, а по "фене" особенно. Почему
назад?
- Не назад, а вперед. По-новой пошли, короче - опять. И в ту же ночь я
подорвал от них, целые сутки, еще до восхода и потом до захода солнца, без
остановки канал. Конечно, прихватил, что было в их сидорах, ни крошки им не
оставил, пусть лапу сосут, раз такие.
- Не боялся, что они ринутся в погоню?
- Нечтяк! Куда им? Я же канал на запад, на Енисей, к людям - сдаться,
потому что другого хода не стало. А им зачем снова в зону? Наверное,
потопали дальше на юг, через Подкаменную, она уже была неподалеку.
- Значит, благополучно встретился с людьми, раз снова очутился в зоне?
- Благополучно, скажешь тоже! Вот уж когда и не думал, что еще поживу