"Сергей Снегов. Язык, который ненавидит " - читать интересную книгу автора

Под вечными звездами

Их было семеро - семь отказчиков, семь доходяг, еле передвигавшихся по
земле, тот народ, о котором шутят презрительно и жалостно: "фитили - дунешь,
погаснут!" Еще их почему-то называют "дикой Индией", насмехаясь над любым их
сборищем: "там вечно пляшут и поют". Все семеро дремали вокруг крохотного
костра, разложенного у железнодорожной выемки. В стороне теплился другой
костер, побольше, для стрелка. Сам стрелок, запахнув шубу и обхватив руками
винтовку, сонно мотал головой от дыма, евшего глаза. На "фитилей" своих он и
не смотрел. Каждый еще с лета сидел в карцере штрафного лаготделения за
отказ от работы. И хоть для формы их ежедневно выгоняли на очистку полотна
от снега, лопаты они держали в руках лишь во время ходьбы, а на месте
втыкали их в сугробы. Принуждать их к труду было бесполезно, следить за
ними - бесцельно: зима не время для побегов.
Декабрьское утро тащилось над белой и во тьме землей, в ложбинках шипел
переметаемый злой поземкой снег, мороз каменел почти полусотней градусов.
Подслеповатые звезды хмуро мигали на окостеневшую землю, на западе
приплясывало неяркое сияние. "Фитили" кутались в рвань телогреек, совали
руки в костер. Сияющий дым штопором вворачивался в небо, от него падал
неверный свет - фигуры сидящих колебались, расплывчатые, как тени.
Один - высокий, страшно худой, с носом, похожим на клюв, - встрепенулся
и поднял голову. На все стороны простиралась полярная пустыня - безмерный
снег, один снег, без деревца, без огонька, без птицы, без зверя. Отказчик
долго глядел в небо. Звезды при каждом мигании словно обрывались с низкой
высоты и, не упав, цеплялись за темный купол и снова, вспыхнув, рушились.
Небо наваливалось и грозило сотнями враждебных глаз, кричало безмолвными
вспышками, пронзало иглами сияния. Отказчик закашлялся и отвел глаза, звезда
ударила его лучом, как кинжалом. На земле было не лучше, она притаилась, как
зверь перед прыжком, угрюмо следила каждым бугорком, готовясь наброситься на
плечи.
- Доходим! - пробормотал отказчик.
Другой отозвался, не открывая лица:
- Доплываем, Митька! Скоро всем хана.
Третий, тяжело шевельнувшись, прохрипел на второго:
- Не канючь, Лысый!
Остальные молчали, окуриваемые холодным дымом костра, сложенного из
мха.
В одиннадцать по выемке простучал поезд из четырех вагонов. Красноватый
свет сумрачно озарил семерых отказчиков и стрелка. Стрелок, обнимая покрытую
инеем винтовку, тихонько посапывал. Отказчики заворочались, - мороз,
оледенив кожу, добирался до тела.
- Митька, сволочь, чего кимаешь! - застонал один. - Огня, сука!
Он толкнул дремавшего рядом носатого отказчика. Тот, пошатываясь,
побрел за мхом. Он ползал по снегу, пробивая рукавицей одеревеневший наст, с
усилием выдирал из-под него ягель. За бугорком он споткнулся о столетнюю
березу, карликовое существо - змеившийся по земле ствол, судорожно, как
руки, выброшенные в стороны ветви. Березка отчаянно дралась за жизнь
царапалась и выгибалась, цеплялась за грунт узловатыми корнями, опутавшими
камни и лед, и - уже вырванная - шевелилась и вздрагивала. Митька швырнул ее
в снег, бешено ткнул ногой.