"Сергей Снегов. Язык, который ненавидит " - читать интересную книгу автора

- Верно. А почему вы меня спрашиваете о статьях?
- О чем же нам еще разговаривать в камере? Закона от первого декабря
1934 года не применили? Впрочем, раз вы тут, значит, нет.
- В обвинительном заключении был закон от первого декабря, а в
приговоре не упоминалось.
- Пощадили вас. По молодости, очевидно. Вам сколько?
- Двадцать шесть. Вы считаете, что меня пощадили? Взяли совершенно
невинного человека на десять лет...
Он вдруг впал в раздражение.
- Не стройте из себя младенца! В двадцать шесть лет пора покончить с
детской наивностью! Закон от первого декабря 1934 года принят после убийства
Кирова и предусматривает только одно наказание - смертную казнь. Если бы он
оставался в вашем приговоре, ваш прах уже везли бы в крематорий.
Землистое лицо Дебрева сердито дергалось. Мне показалось, что он
беспричинно возненавидел меня. Я сказал, сколько мог спокойней:
- Вы, очевидно, хорошо разбираетесь в уголовном кодексе?
- И не только в уголовном, - буркнул он. - Я по старой профессии юрист.
Правда, уже давно на партработе... А с вашими судьями когда-то
приятельствовал, что, впрочем, мне не помогло, скорей - наоборот.
Мы с минуту помолчали. Заключенный наверху рыдал на той же надрывной
ноте. Я попросил:
- Если вы юрист, то расскажите, что означают мои статьи. Мне объяснили,
но не уверен, что правильно понял.
Он оживился.
- Надо понимать, надо! Теперь эти пункты пятьдесят восьмой статьи будут
сопровождать вас всю дальнейшую жизнь, станут важнейшей вехой вашей
биографии. Итак, пункт восьмой - террор. Но добавленный к нему пункт 17
устанавливает, что лично вы ни пистолета, ни ножа, ни тем более бомбы в руки
не брали, а только сочувствовали террористам, были, стало быть, их идейным
соучастником, когда они готовили покушения на наших испытанных вождей...
- Не было этого! - крикнул я. - Никогда не было!
- Надо было судей убеждать в своей непричастности к террору, а не меня.
Продолжаю. Пункт десятый гласит, что вы болтун и высказывали антисоветские
мнения другим людям, а о наличии таких ваших слушателей категорически
свидетельствует пункт одиннадцатый, утверждающий, что организация трепачей,
в количестве не менее двух человек, вела рискованные разговоры, в смысле
занималась антисоветской агитацией. И одним из таких трепачей были вы.
Теперь ясно? Хороший это пункт - десятый в 58-й статье. За любое
сомнительное словечко в любой болтовне - тюрьма, вот его смысл. А для
крепости, чтоб не выбрались скоро на волю, еще пункт восьмой навесили тяжкая
гиря на шею.
- Вы издеваетесь надо мной, Дебрев.
- Не издеваюсь, а разъясняю реальное положение, - холодно отпарировал
он. - Уже доложил вам - судьи ваши народ серьезный и ответственный, знаю это
по личному знакомству с ними. Уж если припечатают, так надолго... Не всем
сносить эту печать... Вы, правда, по-современному, почти юноша. Хватит жизни
и после заработанной десятки...
Я в ярости заметался по камере.
- Никакой десятки, слышите, Дебрев! Завтра напишу заявление и потребую
немедленного пересмотра приговора. Меня освободят, увидите!