"Сергей Снегов. Язык, который ненавидит " - читать интересную книгу автора

существует она или нет. Это было противоестественно. Больше того, это было
оскорбительно. Когда женщина проходила мимо мужской бригады, люди бросали
кирки и лопаты, обрывали разговоры и молча следили за ней тоскующими,
неистовыми глазами. И долго еще после ее исчезновения кругом восхищенно
сквернословили, разбирали ее по косточкам и жилочкам, упивались бранью и
домыслами о ее поведении. А он отвернулся, едва бросив на нее равнодушный
взгляд. Этого она не смогла перенести. Она остановилась перед ним и
вызывающе сплюнула в сторону. Она крикнула - у нее был звонкий голос,
достаточно сильный, чтобы заставить слушать себя.
- Здорово, Сыч! Думай, не думай, лишней пайки не дадут!
Он проворчал, не поднимая головы:
- Здорово, коли не шутишь!
Она продолжала, настойчиво втягивая его в разговор:
- В отрицаловку записался? Чего на развод не вышел? Или темнишь
мастырку приладил? Ишь ты, лорд какой, на солнышке загорает!
Слушая их разговор, я переводил его в уме на более привычный мне язык.
"По фене ботать", то есть болтать на воровском жаргоне, я еще не научился,
но многие слова уже знал. Во всяком случае, ее речь, помесь блатной с
лагерной, разбирал легко. Я знал, что "отрицаловка" это сборище людей,
отказывающихся от работы, "мастырка" - небольшое увечье или фальшивая рана,
дающая освобождение от работы, "темнить" - обманывать, а "лорд" - важный
заключенный, лагерный чин, которого даже старший нарядчик не осмелится
схватить за шиворот.
Он увидел, что отделаться от нее не удастся, и немного смягчился. В его
скрипучем голосе послышалось что-то, похожее на уступку.
- Бугор прискакал, в ЧОС топать, бушлаты подбирать, - пояснил он. Это
означало: бригадир сообщил, что ему выписали новую одежду. Он помолчал и
поинтересовался в свою очередь: - А ты, Манька, пристроилась уже?
- Вчера подженилась, - с гордостью объявила она. - Теперь я за Колькой
Косым. Передай всем, кто не хочет с Колькой беседовать.
Ну кто бы захотел "беседовать" с Колькой Косым, старшим комендантом
нашей зоны? Опытный вор и убийца, он твердой рукой правил в лагере. Нож из
голенища у Кольки вылетал легче, чем слова из его изуродованного рта.
Новость произвела впечатление на моего соседа. Он даже потеснился на камне,
предлагая Маньке сесть. Но она, похоже, сама еще не очень верила в
магическое действие имени своего "мужа". Она стояла, оживленно болтая, а
сосед угрюмо слушал, временами вставляя слово-два. Прозвище "Сыч" было дано
ему неспроста.
Беседа их уже шла к концу, и Манька собиралась удалиться, когда из
барака, стоявшего на береговом обрыве, появился новый блатной. Он, видимо,
шел в уборную, но, заметив нас, повернул в нашу сторону. Манька видела его
хорошо, а Сыч сидел к нему спиной. Новый сделал каждому понятный жест
приложил палец ко рту - и на цыпочках, чтобы не шуршать галькой,
приблизился. Он встал позади Сыча и осторожно, продвигая руку на сантиметр в
минуту, засунул пальцы в карман его бушлата. Все совершалось при полном
спокойствии: я молчал, наблюдая, как вор у вора дубинку крадет, а Манька и
ухом не повела, словно и не было этого второго - только в глазах ее играли
глумливые огоньки и рот приоткрылся от волнения.
Воровская техника у второго, похоже, была совершенна. Он вытащил из
кармана у Сыча рваный носовой платок с завязанным уголком, быстро развязал