"Сергей Снегов. Фантастическая одиссея ("Люди и призраки" #6)" - читать интересную книгу автора

Сергей Снегов

ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ОДИССЕЯ

(Люди и призраки-6)

Научно-фантастическая повесть

1

Что Арнольд Гамов, выйдя на покой, уединился в домике на заповедной
Куршской косе юго-восточной Балтики, мне было известно. И что он не
откликается на телефонные звонки, не отвечает на письма и телеграммы, не
принимает приглашения на торжественные встречи и деловые совещания, тоже не
составляло секрета. Я все же решился проникнуть к нему. Я надеялся, что
самый знаменитый звездопроходец нашего времени заинтересуется моделью
сверхмощного галактического крейсера, разработанного в нашем конструкторском
бюро. Экспертная комиссия Большого Совета отвергла этот вариант космического
корабля, компьютер Института Звездонавигации из ста восьмидесяти тысяч слов,
хранившихся в его памяти, выбрал только два для оценки конструкции:
"Неразумно смело". После такого убийственного заключения нам оставалось лишь
поднять руки. Мои сотрудники, не пожелав сдаваться, задумали привлечь к
экспертизе Гамова. Но он не ответил на письмо. Институтские астронавигаторы
ехидничали: легче-де спроектировать новый корабль на "отлично", чем добиться
от старого поисковика хотя бы малого знака внимания. Тогда я взял расчеты и
чертежи и вылетел к Гамову. Я знал, что у него живет садовник Таллиани и что
тот лишь по профессии садовник, а по призванию - цербер: свирепо
спроваживает любого сразу после фразы "Здравствуйте, я хотел бы...", а тому,
кто немедленно не убирается, предстоит любоваться распахнутыми пастями трех
чудовищных догов, ждущих лишь сигнала, чтобы прыгнуть. Признаться, я не
очень верил таким россказням. В прошлом, говорят, бывали и злые сторожа, и
цепные собаки, и замки на дверях, и прочие жуткие вещи, о которых ныне давно
забыли. Правда, от Арнольда Гамова, когда он ходил в дальний поиск, всегда
ждали необычайного. "Чудаковатые выходки, вполне в духе великого Арна",
выразился о его открытиях друг Гамова Крон Квама. Неудивительно, что и на
Земле он, постаревший, но сохранивший прежнюю чудаковатость, не слишком
считается с обычаями.
Это вступление должно объяснить, почему я три раза звонил у ворот, не
решаясь перешагнуть порога. Никто не откликался. Не показывался Том
Таллиани, которым меня пугали, не появлялись готовые разорвать исполинские
псы. Я прошел по дорожке, обсаженной сиренью и "розами, к домику. Кончался
май, пьяно цвела сирень, распускались розы. В липах, обступивших дом,
заливались соловьи. Домик был одноэтажный, три окна на дорогу, столько же на
море, с верандой на юг. Постучав в дверь, я убедился, что она не заперта,
вошел в сени. В доме имелось пять комнат, четыре небольшие, одна побольше,
со стереоэкраном и стеклянными шкафами - что-то вроде музея минералов и
чучел неземных животных. Все комнаты были пусты. Я вышел наружу и постоял у
веранды. От нее шла дорожка на берег. Я направился к морю.
Садик метрах в двадцати от домика упирался в береговую дюну. Песчаная,
невысокая, засаженная - для крепости - колючими кустиками, дюна служила