"Сергей Снегов. Фантастическая одиссея ("Люди и призраки" #6)" - читать интересную книгу автора

хотелось отвлечься.
- Надо было отключить предварительно дешифратор - сказала Анна. - В
этом вся твоя вина, ты напрасно посвятил туземцев в свои мечтания. Елена не
преминула построить логическую цепочку:
- Возмущение каренов вызвали мысли Ивана, в действиях не было
криминала. Но в мыслях были только мечтательные картинки. Стало быть, они и
есть причина волнений. Иначе говоря, на Карене мечтать опасно. Отныне надо
остерегаться делать туземцев созрителями своих фантазий.
Все это было убедительно уже потому, что других объяснений не
возникало. Я попросил Хаяси высказаться. Если есть возможность найти изъян в
построениях Елены, Мишель такой возможности не пропустит. Но он согласился с
ней. Суть происшествия в том, что мышление каренов совершается одинаково и
одновременно во всех головах. На Карене нет интеллектуального индивида, есть
один мыслительный процесс в миллионах копий. Это не может не обеднять
постижение мира. У людей общественное сознание существует наряду с
индивидуальным и обслуживает общие потребности, отнюдь не вторгаясь в
частные. На Карене частное и общее - тождество. Но при бездне индивидуумов
мыслить в каждом за каждого возможно лишь сосредотачиваясь на общем для
всех. Выход за эту межу - непосилен. Самосохранение принуждает отвергать
любые интеллектуальные излишества. Мышление каренов предельно утилитарно. У
них и понятия нет об искусстве, например. Поэтические картины Ивана для них
были опаснейшей интеллектуальной роскошью. Мышление человека, наоборот,
непрерывно ищет выхода за межу грубой утилитарности, оно жаждет
интеллектуального богатства, даже неандерталец предавался мечтам,
фантазировал, творил примитивные картины, мастерил безделушки. Фантазия,
поэтичность, преодоление узко утилитарного - не здесь ли мощь человеческого
мышления? Но для современных каренов такие умственные полеты - гибель.
- Отлично, Мишель! - сказал я. - Подразумеваю твою блестящую речь, а не
интеллект каренов. Мне особо нравится, что ты сказал: современные карены.
Завтра, стало быть, могут измениться. Итак, преступление Ивана ясно.
Наказание, надеюсь, удовлетворит интеллектуальную суровость каренов.
Я пригласил на "Икар" Нагу. Он явился со всей поспешностью:
раздраженных долгим ожиданием туземцев снова стало охватывать возбуждение. Я
изложил наши выводы.
- Вероятно, и тех двух бедняг, Баркая и Науманна, погубило какое-нибудь
интеллектуальное излишество. Возможно, они читали стихи или рисовали
картины, или тоже мечтали. Вот что мы вам посоветуем, друг Нага. Снабдите
каждый дешифратор фильтром, отсекающим все неделовое, всякие там фантазии,
поэзию и прочее. Карены пока эти роскошества не приемлют. Ну, а следующие
поколения... Их хорошо бы капля по капле выводить за границы утилитарности -
может, когда-нибудь станет потребностью то, что сегодня объявляется
преступным излишеством.
- А что я скажу о друге Комнине? - с тревогой осведомился Нага. - Они
ведь ждут сурового приговора.
- Приговор наисуровейший! Иван Комнин, астромедик и поэт, навеки
изгоняется с Карены. Мы, остальные члены экипажа "Икара", проконвоируем его
до Латоны, не выпуская наружу из корабля.

5