"Сергей Снегов. Фантастическая одиссея ("Люди и призраки" #6)" - читать интересную книгу автора

семьдесят-восемьдесят тысяч километров, отдаление, по масштабам космоса,
ничтожное. На наши позывные, посланные всеми видами излучений, они не
отозвались. И не было заметно, чтобы работали двигатели: искусственные
сооружения летели, как мертвые тела. По нашим понятиям, это означало, что на
кораблях аварийное состояние. Я приказал затормозить силовыми полями "Икара"
передовой корабль, а когда приблизится второй, остановить и его.
Мы шли наперерез их курсу. Первый корабль послушно замер в объятиях
наших силовых тисков, другой быстро приближался. Фома готовился затормозить
и его, когда вдруг носовая часть "блюдоподобной чечевицы" ярко озарилась,
погасла, вновь озарилась и вновь погасла. Так повторилось три раза,
последняя вспышка была самой яркой, но и самой непродолжительной. Фома с
криком: "Он расстреливает передового!" включил тормозное поле такой
мощности, что не только сам корабль, потеряв ход, закачался в силовых сетях,
но и любое выпущенное им излучение мгновенно погашалось.
Если бы Михайловский сумел это сделать хоть секундой раньше, передовой
корабль был бы спасен. Но теперь нам оставалось лишь наблюдать - после нас и
вам, когда на Землю доставили снимки - как его после первого залпа охватило
пламенем и как второй залп разнес его на пылающие осколки, а третий
неминуемо превратил бы все осколки в плазму, если бы Фома не предотвратил
такой финал.
- Какое зверство! - воскликнула Анна Мейснер. Она первая пришла в себя.
Несправедливость всегда больно задевала ее, а тут событие не вызывало
сомнений. - Бандитизм!
Ее поддержал Иван Комнин, в возбуждении не церемонившийся в выражениях,
а не возбужденным мы его почти не видели, его волновало и то, что он видел,
и то, что, не видя, воображал. В Академии о нем говорили: "Иван нервничает
только в двух случаях: когда дождь идет и когда дождя нет". Он запальчиво
закричал:
- Арн, это же флибустьеры Галактики, это же пираты космоса! Проучи их
силовой оплеухой! Пусть потрясутся в своей бронированной чечевице!
- Спокойней, друзья! - приказал я. Признаюсь, я растерялся. Вообще мне
не свойственна быстрота воображения, еще экзаменационный компьютер
характеризовал меня как тугодума. Когда необходима стремительность решений,
я блеска не показываю. К счастью, в таинственном космосе такие экстремальные
случаи гораздо реже, чем на нашей ласковой упорядоченной Земле. Заступая на
дежурство, я включаю автоматы на любые аварийные возможности, с надежными
помощниками мне спокойней. Но тогда мы и мысли не допускали, что один
корабль гонится за другим, чтобы его уничтожить, да и вели они себя, как
мертвые тела, - и не дали автоматам особых программ. Я продолжал: - Мы пока
не знаем причины события. Один корабль пытался уничтожить другой, ему - с
нашей помощью - это удалось. Но почему это сделано? Что это за корабли? Кто
в них сидит? Не будем спешить с выводами.
На Земле потом в этом обращении к экипажу увидели мудрость руководителя
экспедиции. Можете мне поверить: не было мудрости, была растерянность, было
желание отстраниться от немедленных действий. А что именно такое поведение
оказалось единственно разумным, объясняется объективной сутью событий. Анна,
наш астрофизик, заметила, что опасное излучение шло от уничтоженного
корабля, а не от преследователя и, возможно, это играет роль в катастрофе. Я
попросил Михайловского не дать остаткам взорванного корабля разлететься в
космосе, и он артистически быстро сжал в компактную кучку все обломки и