"Лемони Сникет. Кошмарная Клиника ("Тридцать три несчастья" #8)" - читать интересную книгу автора

листок.
- Страница тринадцать, - продолжала Вайолет, глядя на цифру,
напечатанную в углу страницы. - Ее, наверное, не взяли случайно.
- Вот почему так важно скреплять скрепкой бумаги, объединенные одной
темой, даже когда складываешь их в одну папку, - сказал Клаус.- Но что там
написано?
Раздалось продолжительное "кря-я-як", и дверь Хранилища с громким "бум"
слетела с петель и, словно в обмороке, грохнулась на пол огромной комнаты.
Однако дети на обратили на это ни малейшего внимания. Вайолет, Клаус и
Солнышко сидели и глядели на тринадцатую страницу досье, пораженные
увиденным до такой степени, что даже не прислушивались к странным неровным
шажкам, - вторгшийся в комнату уже ступал по проходам вдоль шкафов.
Тринадцатая страница бодлеровского досье не изобиловала информацией:
одна фотография, прикрепленная скрепкой, и над .ней надпись, напечатанная на
машинке. Но порой достаточно одной фотографии и одной фразы, чтобы автор
этой книги плакал, пока не уснул, годы спустя после того, как был сделан
снимок. Или чтобы трое детей сидели и безотрывно глядели на страницу, как
будто на ней была напечатана целая книга.
На снимке четверо людей стояли перед зданием, которое Бодлеры узнали
мгновенно. Это был дом номер 667 по Мрачному Проспекту, где они короткое
время жили у Джерома и Эсме Скволор, пока дом не сделался еще одним
ненадежным пристанищем, в котором оставаться стало опасно. Первым на снимке
был Жак Сникет, он смотрел на фотографа и улыбался. Рядом, отвернувшись от
камеры, стоял мужчина - лица его не было видно, только одна из рук, в
которой он сжимал блокнот и перо, как будто был писателем или журналистом.
Дети не видели Жака Сникета с тех пор, как он умер, а писателя, судя по
всему, не видели никогда. Но рядом с этими двумя людьми стояли еще двое,
кого дети не чаяли больше видеть. Упрятанные в длинные пальто, замерзшие, но
со счастливыми лицами стояли родители Бодлеры.
"Основываясь на фактах, обсуждаемых на странице девять, - гласила
надпись над снимком, - эксперты подозревают, что в пожаре, скорее всего,
уцелел один человек, однако местонахождение оставшегося в живых неизвестно".


Глава седьмая

- Вот уж не думала, что доживу до этого дня, - проговорила Вайолет и
опять устремила взгляд на тринадцатую страницу. Родители Бодлеры тоже
глядели на нее, и ей на миг показалось, что сейчас отец выступит из
фотографии и скажет: "Привет, Эд. Ты где была?" Эд - сокращение от Томаса
Алвы Эдисона, одного из величайших изобретателей всех времен, и Эдом называл
Вайолет только отец. Но на снимке он, конечно, не шевельнулся, а только
стоял и улыбался перед домом 667 по Мрачному Проспекту.
- Я тоже, - сказал Клаус, - не думал, что мы еще увидим наших
родителей. - Он вгляделся в мамино пальто. Во внутреннем кармане мама обычно
держала карманный словарик и доставала всякий раз, как ей встречалось
незнакомое слово. Поскольку Клаус был великий любитель чтения, мама
пообещала когда-нибудь отдать ему словарик, и сейчас ему показалось, что
мама вот-вот сунет руку во внутренний карман пальто и протянет ему маленькую
книжечку в кожаном переплете.