"Чарльз Сноу. Наставники" - читать интересную книгу автора

собирается опубликовать в этом году новую книгу?
- Может быть, я, - отозвался Рой. - Если ее наберут...
- Примите мои поздравления! - воскликнул Гей. - Примите мои
поздравления! У меня тоже должна этим летом выйти небольшая книжица. Я не
назову ее шедевром в ряду главных моих работ, но по исполнению она вполне
хороша. Мне очень интересно, как ее примут. Порой, знаете ли, к немолодому
ученому относятся с предубеждением.
- По-моему, вам совершенно не о чем беспокоиться, - сказал Браун.
- Меня беспокоит только предубежденность, - пояснил ему Гей. - Я не
тщеславен и спокойно принимаю критику - если уверен, что в ней нет
предубежденности. С тех пор как была опубликована моя первая книга, я хочу
только одного: непредубежденности. Да-да, с тех пор, как была опубликована
моя первая книга. - Он оглядел сидящих за столом наставников. Его
зеленовато-синие глаза казались чуть выцветшими. - Это было грандиозное
событие. Когда газеты сообщили, что книга поступила в продажу, я обошел
несколько магазинов, чтобы увидеть все собственными глазами. А потом
отправился в Гранчестер, к доктору Эрнсту Фазекерлею, моему шурину, - я
ведь женат, знаете ли, на его младшей сестре. И вот я рассказываю ему об
этом грандиозном событии, а его кот - вы, наверное, видели его кота,
необычайной был величины кот, - он вдруг встал, знаете ли, этак на задние
лапы, словно ему тоже захотелось меня поздравить.
Через несколько минут вошел дворецкий и сказал, что у ворот профессора
уже ждет такси. Эта сцена - составная часть привычного ритуала - неуклонно
повторялась два раза в неделю, потому что по четвергам и субботам Гей в
любую погоду выходил из дому, и его доставляли в колледж - отобедать с
нами. Потом, завершая ритуал, Кристл помог ему надеть пальто и мантию, а
он пожелал - каждому в отдельности - спокойной ночи. Звучно повторяя это
пожелание, он ушаркал из комнаты, и вслед за ним вышел Рой, чтобы помочь
ему благополучно добраться до ворот по скользкому насту.
- Да, эти старые ученые не нам чета, - сказал Кристл, когда Гей и
Калверт скрылись за дверью. - Мы их достижений повторить не сможем.
- Я не совсем понимаю, чем они так уж замечательны, - проговорил
Найтингейл. В его манере держаться ощущалась странная скованность: он
словно бы скрывал мучительное отчаяние, чтобы не испортить нам
послеобеденного десерта. И лицо у него казалось странно застывшим - как у
человека, который с трудом подавляет раздражение. Его губы почти всегда
были плотно сжаты, и на нежной коже четко прорисовывались напряженные
морщины. Густые, слегка вьющиеся белокурые волосы он зачесывал набок, и
они косо спадали на лоб. Его изможденно-озабоченное, но волевое лицо
делалось очень привлекательным, когда он чему-нибудь радовался. - Никто,
по-моему, до сих пор не знает, - сказал он, - почему, собственно, работы
Гея считаются самобытными.
- Вы неправы, Найтингейл, - возразил ему Кристл. - По широте научной
известности никого из нас просто невозможно с ним сравнить. И мы получим
право судить да рядить, когда сумеем сделать столько же, сколько сделал
он.
- Я совершенно с этим согласен, - сказал Браун.
- Если сидеть над сагами шестьдесят лет по четыре часа в день, поневоле
кое-что сделаешь, - буркнул Найтингейл.
- Хотелось бы мне верить, что кто-нибудь из нас окажется таким же