"Анатолий Пантелеевич Соболев. Рассказы о Данилке (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- Ктой-то там?
- Дедушка, это мы с Данилкой! - закричал Андрейка.
Лицо в окошке исчезло, и через минуту на пороге появился дед Савостий
в накинутой на исподнее белье шубейке и в пимах, обшитых красной резиной
от машинных колес.
- Чего надоть? - хрипловатым спросонья голосом заворчал дед. - Вы
чего полуношничаете? Вот я вас батогом!
Ребята знали, что дед только ворчит, и не боялись его. У него и
батога-то не было, и добрее его в деревне человека не сыщешь.
Перебивая друг друга, мальчишки выпалили деду про колодец.
- Брешете, мазурики! - зашамкал дед, а сам уже, прихватив веревочные
вожжи, трусил к колодцу. - Вот я вас ентими вожжами да по антиресному
месту. Аль не знаете, что у меня грыжа и дохтур Семен Антоныч прописал мне
положительный покой?
Когда подошли к колодцу, дед, напустив строгость в голосе, сказал в
черную пасть сруба:
- Ктой-то там шутки шуткует? Ответствуй!
- Это я, родненький, я, Евдокия Андреевна! - раздался торопливый,
захлебывающийся от отчаяния голос.
Дед присел со страху. Андрейка качнулся, чтобы опять смазать пятки,
но Данилка схватил его за рукав, хотя у самого подкашивались ноги. Голос
был действительно Евдокии Андреевны, их молодой учительницы.
- Не уходите, дедушка, спасите меня, родненький!
Дед Савостий засуетился.
- Чичас, чичас, милушка, - приговаривал он, разматывая вожжи. -
Чичас, касатушка, подержись малость! Ах ты господи, как тебя
угораздило-то?
С помощью вожжей, наматывая их на колодезный ворот, вытащили Евдокию
Андреевну. Она сразу упала, ноги не держали ее. Дед послал мальчишек
постучать в ближайший дом, к бабке Ликановне.
Взрослый сын бабки Петр, дед и мальчишки принесли учительницу в избу,
положили на теплую печь. Евдокию Андреевну трясло. Бабка Ликановна
самогоном растирала ей руки и ноги. Дед Савостий и Петр заставили
учительницу выпить полстакана водки. Когда она немножко отошла, дед
Савостий спросил:
- Как попала-то туда, милушка?
- Рот зажали и сбросили! - Учительница зябко вздрогнула.
- Ктой-то душегубствует? - ахнула бабка Ликановна.
- Есть кому, - мрачно сказал Петр, сильный, кряжистый мужик. -
Шастают, как волки...
- А ты, случаем, не приметила, какие они из себя обличьем-то? -
допытывался дед Савостий.
- Не приметила, - ответила Евдокия Андреевна, кутаясь в теплый
полушубок и вызванивая зубами. - Трое их было. Молчком бросили, голосу не
подали. Из школы я шла.
Евдокия Андреевна говорила тихо, но голос ее вздрагивал и черные
глаза лихорадочно блестели. Черноволосая, с длинной косой голова устало
клонилась.
Не утонула она случайно. В колодце на стенках настыла наледь, бадья
еле проходила. Когда учительницу сбросили, а бросали вниз ногами, шубейка