"Анатолий Пантелеевич Соболев. Рассказы о Данилке (Повесть) " - читать интересную книгу автора

войти в горницу, испытать свою смелость. Он вспомнил, что ведь он - Дикий
Вепрь Арденский.
Покрывшись холодными мурашками, Данилка повернул ключ в замке, и
металлический хруст отдался в сердце. Набрав воздуху, будто собираясь
кинуться в ледяную воду с моста, как когда-то в родном селе, Данилка
толкнул дверь. Она неожиданно легко подалась, и в лицо пахнуло комнатным
запахом. Обмирая, он шагнул в темноту, нашарил на стене выключатель, и
свет выхватил из мглы знакомые предметы. Комната стала знакомой и
привычной, и ничего страшного не было в ней. И репродуктор молчал.
Данилка обошел комнату, прикасаясь руками к привычным предметам,
постоял у шкафа, послушал, что там, в пустых комнатах. Тихо. Он выключил
свет и вернулся в кухню, снова зачем-то запер дверь на замок.
Данилка сел на стул, раскованно вздохнул и усмехнулся своим страхам.
И только было облегченно расслабился, как произошло что-то дикое и
страшное. Он вдруг увидел, как к его ноге подкатил по полу какой-то
маленький серый шарик, встал на задние лапки и глянул - о ужас! - Данилке
прямо в глаза черными блестящими бусинками, в которых было что-то
человеческое. У Данилки от дикого страха зашевелились волосы на голове.
Сколько они так смотрели друг на друга, заледенев и не дыша, Данилка
не знал. Наконец у него прорезался голос, и, почти теряя сознание от
ужаса, он слабо вскрикнул.
И мышонок исчез. Будто и не было его.
Данилка дико смотрел на то место, где только что было это страшное и
живое, и сердце загнанно колотилось. Он водил глазами по тускло освещенной
кухне, и ему снова стало казаться, что кто-то стоит и дышит за дверью, что
кто-то пристально смотрит в щель ставни снаружи и под чьими-то ногами
поскрипывает крыльцо.
Данилка почувствовал себя обложенным со всех сторон, и ему оставался
только угол, в котором он сидел, притиснув спину к холодной стене. На
столе же перед ним лежали варежки с только что красиво написанной
надписью: "Дикий Вепрь Арденский".
По ставням хлестал дождь, порывами налетал ветер и ударял в стену,
пробуя ее крепость, тревожно и глухо шумели голые тополя, где-то
далеко-далеко, казалось, на краю света, тоскливо кричали паровозы.
Сколько так сидел Данилка, он не знал. Сидел, пока не услышал, как
хлопнула калитка, как проспешили шаги по мосткам вокруг дома, как
скрипнули ступеньки крыльца и торопливый настойчивый стук раздался в
сенную дверь. Он уже по шагам знал, что это мать, что она сейчас пугливо
озирается в ненастной темноте и нетерпеливо ждет, когда он откроет.
Данилка сделал над собой усилие, встал, подошел к кухонной двери и
крикнул:
- Кто там?
- Я, Данилка, я! - глухо донесло через две двери голос матери. И хотя
он знал, что это голос матери, он все равно вздрогнул от него.
- Мам, ты?
- Я, сынок, я!
Данилка снял тяжелое ведро с углем с крючка, открыл дверь и шагнул,
как в омут, в холодные темные сенки. Сенки тоже могли таить опасность, мог
кто-нибудь выйти из кладовой или в самих сенках стоять. Каким образом этот
"кто-нибудь" мог попасть в сенки, Данилка не думал, а вот что стоять он