"Анатолий Пантелеевич Соболев. Награде не подлежит" - читать интересную книгу автора

все же подсасывал в груди. Он был начеку и внимание держал предельно
заостренным.
Там, наверху, на водолазном боте, мичман Кинякин открыл вентиль
баллонов с сжатым воздухом на полную катушку, и воздух гнался по шлангу за
Костей; там, на боте, Димка Дергушин травил шланг-сигнал, сбрасывая его
кольцами за борт; там, наверху, был ветреный по-октябрьски пасмурный день с
"зарядами" мокрого хлещущего снега, а здесь он, Костя Реутов, в глухом
скафандре вламывался в надвигающуюся темь, летел вниз, на дно.
Он ударился ногами о грунт неожиданно, даже слегка испугался. И сразу
же заревел в шлеме воздух - нагнал! Чтобы не выбросило наверх, Костя
схватился крепче за спусковой канат и изо всех сил, до боли, надавил головой
клапан в шлеме. Надо было провентилировать скафандр, насытить кислородом
организм, наполнить живительным газом каждую клетку. Водолазную рубаху
раздувало.
- Меньше воздуху! - приказал Костя.
Теперь с воздухом надо быть предельно осторожным. Чуть прошляпишь - и
вылетишь на поверхность "лапти рушить", выбросит будто пробку из бутылки
шампанского. Полопаются барабанные перепонки. И - не дай бог! - кессонку еще
схватишь.
- Есть меньше! - тотчас откликнулся по телефону мичман.
Рев в шлеме прекратился, перешел в ровное шипенье.
- На грунте? - спросил мичман.
- На грунте, - ответил Костя.
- Двадцать семь метров, - сообщил глубину мичман. Это он по манометру
на баллонах с сжатым воздухом определил. - Оглядись!
- Есть оглядеться.
И Костя зажмурился.
По опыту он знал, что, подержав глаза закрытыми, легче привыкнуть к
темноте придонной глубины. Костя открыл глаза.
Так и есть - не такая уж и темень на дне. Вода коричневая, со слабым
зеленым оттенком, и чем дальше от ходового конца, тем гуще, темнее. Грунт
ровный, серо-коричневый, светлее воды. Видимость метра два. "Ничего, жить
можно". Приходилось работать и в кромешной тьме на ощупь.
Медленно поворачиваясь, Костя напряженно вглядывался в толщу воды. "Где
она, проклятая?" Буй сброшен приблизительно, и Косте предстояло делать круги
по грунту, увеличивая и увеличивая радиус, пока не найдет торпеду.
- Иди к берегу, - посоветовал мичман. - Она, говорят, туда взяла
направление.
Там, наверху, рядом с водолазным ботом стоит МО - морской охотник. Он и
поволокет зацепленную торпеду на расстрел. Это с него дают советы. "А где
тут берег? В какой он стороне?"
Костя огляделся. Он находился будто бы внутри стеклянного шара с
видимостью во все стороны метра в два, дальше шла коричневая плотная тьма.
Идти было трудно: начался отлив, и вся огромная масса воды в заливе
медленно двигалась от берега в море, тащила Костю назад.
Приходилось идти, пробивая шлемом толщу воды, и, согнувшись в три
погибели, тащить за собой несколько десятков метров шланг-сигнала. Он хоть и
воздушный, этот шланг, а тяжелый, черт! На грунте не расшагаешься как по
улице во весь рост - вода не пустит, а сейчас еще и отлив навстречу.
Костя шел, почти касаясь шлемом дна. Дно было чистым, без