"Леонид Сергеевич Соболев. Перстни" - читать интересную книгу автора

необходимой Кронштадту и флоту для жизни и отчаянной борьбы за эту жизнь,
калории гибли бесцельно. Электростанция, пароходный завод, водокачка, минная
лаборатория, бетонные форты, хлебопекарни, артиллерийские мастерские,
литейные и прачечные Кронштадта оставались без топлива.
И, может быть, чувствуя это прежде людей, они потому так и кричали
всеми своими гудками и сиренами, сзывая со всего Кронштадта людей, умоляя
спасти это погибающее, нужное им тепло. Их кочегарки - первые звенья в
сложной цепи превращений тепла в вещи, в поступки, в чувства, в победу -
чуяли уже то близкое время, когда, отдав драгоценный уголь и нефть боевым
кораблям, сами они будут сжигать в своих голодных недрах кронштадтские
заборы, ломаные баржи, мусор и мокрый ельник, подобно тому как на дрейфующем
корабле кидают в топку обшивку кают, столы и шахматные доски. Они чуяли это
- и густой рев гудков стоял над крепостью отчаянным, тревожным призывом.
И матросы бежали к пожару. Они вручную отводили от гигантского костра
лайбы и баржи, взбирались на крыши, скидывая летающие головни, тушили
занявшуюся таможню. Но никому не приходило в голову, что сейчас для многих
из них здесь начинался уже страдный, путь по степям Донбасса, по волжским
плесам, по сибирским лесам. В этот жаркий от солнца и пламени день призрак
зимы, когда каждая щепка, способная к горению, будет расцениваться так же,
как равнообъемный кусок хлеба, не мог еще показать стылое свое и мертвое
лицо, - и матросы, спасая то, что можно было спасти, не знали еще, что
многие из них скоро отдадут свою жизнь где-нибудь далеко, в Донбассе или в
Сибири, в долгих и отчаянных боях за уголь для кронштадтских кораблей,
которые будут вынуждены делиться его скудными запасами с береговыми
кочегарками, чье топливо сгорало сейчас на островке Лесной биржи.
Высокий штабель бревен, обнажившийся на момент в капризном метании
дыма, вдруг рухнул - частью в воду, частью на стенку. Шипящий столб искр
взлетел фейерверком, и на тяжелый удар обвала берег разом отозвался гулом
человеческих голосов. Солдат рядом смачно обматерился.
- Ах, здорово, черт его дери! - восхищенно крякнул Юрий и тотчас
пожалел об этом. Золотушный солдат повернул к нему голову и осмотрел его с
головы до ног.
- Народное достояние, а вы радуетесь. Нашли смешки.
- Да я и не радуюсь, откуда вы взяли? - поспешно ответил Шалавин,
ощущая привычную неуютность, - Стою и смотрю.
- Вижу, что стоите и смотрите. Тителек беленький боитесь запачкать?
Солдат вдруг обозлил Шалавина.
- Вы-то много помогаете, - сказал он насмешливо. - Не семечками ли?
Понатужьтесь, может, весь пожар заплюете.
Кругом засмеялись. Молодой матрос хлопнул солдата по плечу:
- Эй, скопской, поднатужься, качай, коломенская!
Солдат откинул его руку и обернулся к Шалавину.
- Чего делаю, то мое дело! - закричал он вдруг, и маленькие глазки его
сразу стали злыми. - Тебе какое дело? Протопоп нашелся проповеди читать! Я,
может, стою и плачу, а тебе смешки-смехунчики!
- Не его горит, вот и смешки, - сказал еще чей-то голос.
- Ему каюту не дровами топить, чего жалеть? - нараспев поддержала
женщина справа.
Юрий вспыхнул.
- Понадобится, я в этой каюте тонуть буду, - сказал он, чувствуя, что