"Леонид Сергеевич Соболев. Первый слушатель" - читать интересную книгу автора

младший курс принимались лица с незаконченным или низшим образованием, в
программе действительно упоминались арифметика, алгебра, геометрия, физика,
русский и иностранный языки и дань времени - социально-экономические науки.
Старшему предлагались основы высшей математики и кое-какие обрывки
специальных предметов: тактики, артиллерии, минного и штурманского дела.
Основоположник тонким карандашным крестом перечеркнул типографский
штамп в левом углу бумаги: "Николаевская Морская Академия".
- Поставьте здесь: "Детский сад для взрослых имени Митрофана
Простакова", и тогда все будет в порядке, - сказал он, возвращая бумагу.
Борис Игнатьевич понял, что старик закусил удила и что чаша его
терпения переполнилась. Но были соображения, по которым обязательно
следовало привлечь к подготовительным курсам самого основоположника.
Позавчера они с Кондратом Петровичем весь вечер ломали над этим голову.
Неверно было бы дробить силы и выпускать из рук инициативу - это раз. Было
очень важно, чтобы основоположник возможно ближе ознакомился с варварами,
пришедшими разрушать науку, чтобы он изучил противника лично - это два. И,
в-третьих, нежелание принять участие в работе подготовительных курсов могло
быть рассмотрено как саботаж и привести к последствиям. Конечно, все
понимали мотивы - оскорбленное самолюбие, горечь развенчанного властелина,
но...
Однако, второй раз изумляя сегодня Бориса Игнатьевича, основоположник
не дал ему и заговорить об этом.
- Я возьму на себя свой же предмет. Добейтесь включения его в план
обоих отделов. Можно назвать: "Элементарные основы сущности войны" или
"Вводный курс лекций" - как хотите. Но включить необходимо. Приходите
вечерком, поговорим подробнее. Я набросаю бумагу в центр с обоснованием...
Пока Кондрат Петрович в Москве, надо ему туда переслать...
Он придвинул к себе корректуру и взял перо. Эта означало конец
аудиенции.
Борис Игнатьевич вышел из кабинета в некоторой растерянности: куда он
гнет? Собирается поддерживать "детский сад"? Борис Игнатьевич невольно
усмехнулся: злой язык у старика, пойдет теперь это название гулять по
академии...

Основоположник, оставшись один, опять отложил перо и задумался,
откинувшись в кресле. Борьба переходит в другую плоскость. Из поражения надо
делать выводы, а не ахать. Обстановка складывалась так, что старый план
кампании был дискредитирован и надо было создать новый.
Четыре года он вел академию, как корабль в тумане: малым ходом. Туман
был плотным и непроницаемым. Изредка оперативные сводки приподымали его
завесу - и тогда открывались ориентиры: дальние огни колчаковских костров на
вершинах Уральских гор, плавучие маяки европейских крейсеров под самым
Кронштадтом, тонкие вехи деникинских знамен в Орле, мигающий огонь
юденических залпов под Пулковом. Эти случайные пеленги не внушали доверия:
шторм гражданской войны сносил чуть мелькнувшие вехи, топил плавучие маяки,
разметывал зажженные дружественной рукой костры, и по ним нельзя было
получить точного места.
Приходилось определяться по глубинам. В тиши своего кабинета он
методически бросал лот в экономику, в международные соглашения, в извечную
природу человеческих судеб - и полученные данные накладывал на карту Великой