"Леонид Сергеевич Соболев. Первый слушатель" - читать интересную книгу автора

организатором коллектива, - сорвала очередной маневр.
Этим маневром должен был быть все тот же испытанный коордонат влево.
Особая комиссия Центрального Комитета партии потребовала организации в
академии подготовительного отдела с такими пониженными правилами приема,
которые явно указывали состав будущих слушателей: матросы. Академия положила
лево руля: собрали конференцию, обсудили, согласились и постановили -
организовать курсы через год, когда появятся "соответствующие кандидаты" из
числа обучающихся сейчас в соединенных классах. Но коордонат не
вытанцевался, руль остался - влево на борту, корабль резко покатился влево.
Коллектив не дал закончить маневра: посыпались статьи, постановления,
собрания, дело дошло до Центрального Комитета партии большевиков - и к
приему матросов на подготовительный курс пришлось готовиться всерьез... И
уже нельзя было вернуться на прежний курс.
Академия запрыгала по подводным камням, как таратайка. Пробоина за
пробоиной... Коллектив организовал мандатную комиссию для поверки состава
слушателей... Едва успели отстоять тех, кого она потребовала исключить по
политическим соображениям, - новый удар: арест органами ВЧК трех четвертей
слушателей и половины административного состава в связи с заговором в
Петрограде... Через неделю докатилась штормовая волна фильтрации личного
состава флота, смывшая остатки... Соединенные классы, где уцелело едва
четыре десятка слушателей, были упразднены и слиты с академией, где тоже
удержалось только пятнадцать человек. И, наконец: ликвидация внутренней
автономии... Ликвидация конференц-совета... назначение начальником Кондрата
Петровича.
Это было похоже на град снарядов. Точный прицельный огонь по
вылетевшему на банку кораблю.
Все было сметено. Остались - кафедра философии войны, квартира при
академии, авторитет основоположника и сочувствие профессоров. Это все-таки
кое-что значило. Академия пошла новым, опасным курсом, но на мостике его
заменил не один из этих апостолов разрушения - коммунистов, а Кондрат
Петрович, ученик и соратник. Это тоже было немало.
Теперь основоположник занялся пересмотром стратегического плана. Он
прочитывал газеты, как донесения разведывательных отрядов, углублялся в
историю революции, как в описание аналогичных кампаний, читал Маркса и
Каутского, как протоколы допросов пленных, Спенсера и Соловьева - как
меморандумы союзных держав. Мало-помалу обстановка становилась для него
ясной: страна вступала на путь нэпа, партия отказывалась от дикого
разрушения всего старого, и после шторма, причинившего аварию, но
разогнавшего туман, перед академией зажегся далекий, но ясно видимый маяк -
российская демократическая республика, точная копия германской, уже нашедшей
форму...
И если матросы - коммунисты и разрушители - все же ворвались в
академию, нельзя было рассматривать этот факт как полное поражение. Там, где
Борис Игнатьевич и остальные видели начало конца, он видел начало победы.
Коммунизм отступает для нэпа - революция отступит перед наукой. Партия
посылает в академию матросов - что ж, академия будет обучать матросов.
Пожалуйста... Академия сделает матросов флотоводцами. Но такими
флотоводцами, которые поведут флот туда, куда хочет наука, а не революция,
скрытые пути которой разгаданы наукой.
Он отбросил корректуру и придвинул к себе чистую бумагу.