"Леонид Сергеевич Соболев. Первый слушатель" - читать интересную книгу автора

"Субстанция!.." Близорукий остряк!.. Подлинный ученый должен уметь передать
сущность своих идей и ребенку, истина всегда проста, и надо только найти для
нее понятную форму. Матросы же не дети и во флоте кое-что понимают.
Он плотнее уселся в кресле и начал работать над конспектом лекций для
подготовительного курса с увлечением, которого давно за собой не замечал.

Борис Игнатьевич, поднявшись к себе, нашел нового слушателя за чтением
газеты. Тот с подчеркнутой военной выправкой тотчас встал ему навстречу. Это
несколько смутило Бориса Игнатьевича, и, вспомнив свое недавнее хамство, он
подошел к нему, протягивая руку.
- Извините, что не смог вас принять, - сказал он, чувствуя на себе
иронический взгляд баронессы Буксгевден.
Командир взял под козырек и неожиданно громко (так, что баронесса
вздрогнула), четко отрапортовал:
- Товарищ начальник, флагманский артиллерист Каспийской военной
флотилии военный моряк Белосельский прибыл в ваше распоряжение для обучения
в академии.
Борис Игнатьевич с самого начала рапорта совершенно растерялся, не
зная, что делать с протянутой рукой. Он кое-как дослушал рапорт, удерживаясь
от желания самому стать "смирно", и с облегчением почувствовал наконец
крепкое пожатие руки прибывшего.
- Прошу... сюда... - сказал он, еще не оправившись и избегая смотреть
на баронессу, которая, как он догадывался, вряд ли одобряла его поведение.
Они прошли в кабинет, и там Белосельский положил на стол пухлую пачку
бумаг. Документы поставили Бориса Игнатьевича в тупик: канцелярия была для
него делом темным, и он решительно не знал, где и какие ставить резолюции.
Будь это кто-нибудь из своих, Борис Игнатьевич тотчас отложил бы бумаги в
сторону, сказав: "Ну, батенька, эту писанину отдайте баронессе", и завел бы
разговор на более интересные темы: как там, на Каспии, разворачивается
Иленбек (его загнали туда флагартом вместо Бориса Игнатьевича, которого
академии удалось отстоять), как с харчем, правда ли, что с Персией
подторговывают рисом?.. Но это был чужой, и военная четкость, с которой он
отрапортовал и представил документы, обязывала к таким же четким действиям,
чтобы не дать повода с первых же шагов обвинить академию в растяпстве...
Продовольственный и денежный аттестаты... командировочные... какой-то, черт
его знает, арматурный список... Отношение штаба с просьбой обеспечить
квартиру... Кондрат, уезжая, советовал с места окатывать этих
"ответственных" холодной водой: никакими квартирами академия не располагает,
столовая, мол, по тесноте обслуживает только преподавательский состав... Сам
бы и окатывал - небось предпочел словчиться. Окатишь такого, еще на грубость
нарвешься...
Пауза нелепо затягивалась. Внезапно его осенило: массивный письменный
прибор загораживал бумаги от Белосельского. Он взял вставочку и, ткнув ею
мимо чернильницы, энергично зачиркал сухим пером по проклятым аттестатам,
одновременно протянув левую руку к кнопке на столе. Баронесса, войдя,
остановилась у стола, выжидая.
- В приказ, - коротко сказал он ей, протягивая бумаги.
Баронеса поднесла их к близоруким глазам и изумленно подняла брови.
- Возьмите, возьмите, я потом объясню, - замахал он рукой, не давая ей
говорить. Пожав плечами, она вышла. Честь академии была спасена, и Борис