"Вячеслав Софронов. Отрешенные люди [И]" - читать интересную книгу автора

да нашел тот себе единомышленника из числа двоюродных братьев Корнильевых,
Михаила Яковлевича, занимавшего высокую должность президента городского
магистрата, ни в чем не упускавшего личную корысть и сумевшего разжечь у
Зубарева-младшего страсть к этому самому правдоискательству, умело напуская
его на собственных врагов.
И нынче, перед открытием в Ирбите ярмарки, соблазнил он Ивана
отправиться туда тайно и высмотреть все творящиеся там нарушения, а потом,
поймав с поличным наблюдающих за торговлей таможенников, донести губернатору
и в знак благодарности за изобличение ждать немалой награды. Сам Иван мечтал
не столько о награде, как о сладостном миге, когда докажет всем, что не
лыком шит, а делает важное государево дело, которое и прокурору губернскому
иногда выполнить не под силу. Но пока все мечты его заканчивались плачевно,
как и в этот раз.
Сани подпрыгнули на выбоине, накренились и Иван, не в силах удержаться,
больно ударился грудью об отводину, зло выругался.
- Чего, не нравится? - спросил, чуть повернув в его сторону голову,
Яшка Ерофеич, показав щербатые зубы. - А ты, думаешь, честным людям
нравится, когда на них напраслину возводят? Помайся, покряхти, потужься,
авось, пока до Тобольска доедем, и поумнеешь чуть.
- Убью, собака! - крикнул Иван.
- Это ты никак меня пужать вздумал? Да я тебе сейчас так вдарю... -
Яшка поискал глазами, чем бы можно было побольней огреть обидчика и ничего
не найдя, с размаху вмазал, целя по губам, тяжелой заиндевевшей овчинной
рукавицей. Но промахнулся, зацепил по глазу, и боль на короткий момент
ослепила Зубарева, он дернулся и, поджав ноги в коленях, саданул подошвами
сапог в яшкину злорадно ухмыляющуюся физиономию. Тот едва не вылетел из
розвальней, громко взвыл и заорал казачьему вахмистру:
- Эй, останови, тебе говорю! Где у тебя топор?! Зарублю гада! -
Вахмистр натянул поводья, повернулся к Яшке. Тот уже успел отыскать под
соломой завернутый в дерюгу топор, схватил его за топорище и теперь
приноравливался как бы ловчее ударить Ивана. Вахмистр выхватил топор и
слегка двинул Яшку кулаком в живот, недовольно проворчал:
-- Не балуй, нам его живым привести велено в острог. Ты убьешь, али
покалечишь, а мне ответ придется держать.
-- Какой за него ответ? Замерз по дороге, и концы в воду. Он первый
пообещал меня жизни лишить. Слыхал, поди?
- Эх, руки у меня связаны, а то бы я тебе показал, - огрызнулся Иван.
- Помолчал бы лучше, - небрежно махнул рукой невозмутимый вахмистр, - а
то заткну рот варежкой и тогда вовсе слова не скажешь.
Понимая, что слова вахмистра не простая угроза, Иван замолчал и кинул
злобный взгляд на Яшку, словно кипящей смолой обжог. Тот в ответ лишь
развязно осклабился, выказывая полное презрение к пленному.
Меж тем вахмистр соскочил на землю, до ломоты в костях потянулся,
расправил широко плечи, зевнул. Затем, не спеша, нагнулся к саням, приподнял
чуть бочонок, вытянул из него пробку и наполнил до краев деревянную кружку,
поднес ко рту, выпил, громко крякнул, деловито достал из дорожной сумы шмат
сала, понюхал его и по-волчьи куснул, смачно чавкая.
- Налей и мне, - почти жалобно попросил его Ерофеич, - озяб.
Но вахмистр продолжал жевать сало, отщипывая и отправляя в рот кусочки
ржаного хлеба, словно не слышал просьбы помощника пристава, сосредоточенно