"Вячеслав Софронов. Отрешенные люди [И]" - читать интересную книгу автора

уставясь на понурые стволы ближнего осинового вперемешку с молоденькими
березками небольшого колка.
- Слышь, Серафимыч, - вновь подал Яшка голос, - плесни и мне.
- Тебе, говоришь? - вновь широко зевнув, переспросил вахмистр. - Можно
и тебе, отчего ж нельзя. Купцы нам с тобой полный бочонок доброго вина в
дорогу дали, глядишь, и на обратный путь останется, но много не налью, не
обессудь, - и, подставив кружку под тонкую струю светлой жидкости, налил
гораздо меньше, чем себе, подал Яшке.
-- Эх, хорошо родимая пошла, - зацокал губами тот, возвращая кружку.
-- Тебе, поди, тожесь налить? - обратился вахмистр к сопевшему на задке
саней Зубареву.
- Налей, коль не шутишь, - отозвался тот, - как юрты татарские
проехали, ног совсем не чую.
Вахмистр нацедил ему полную кружку, что не укрылось от бдительных глаз
Ерофеича, который, однако, промолчал, резонно не желая ссориться с
вахмистром. А тот осторожно приподнял голову Ивану и влил вино ему в рот,
затем отмахнул ножом солидный кус сала, положил на краюху хлеба и поднес к
губам пленного.
- Чего ты с ним тут цацкаешься? - не вытерпел, наконец, Яшка. - Под
мосток бы спихнули и дело с концом. К утру, глядишь, отошел бы уже. А то
вези его, мерзни...
- Скорый ты больно, - отозвался негромко Серафимыч. - Чем он тебя так
обидел? Давно ли решился убивцем стать?
- Чем меня обидел? А я тут при чем? - Яшка быстро схватил с саней
кружку, нагнулся и без спроса нацедил ее себе до самого верха. - То он не
меня обидел, а весь народ честной.
- Ага, честной, - прокашлявшись, сиплым голосом возразил Зубарев. -
Много ли в вас, ворах, чести осталось?
-- А сколь ни на есть, вся наша, - Яшка воровато зыркнул на Серафимыча,
отступил от саней и там, смакуя, выпил вино, сморщил сизый нос, почмокал
бескровными губами и потянулся, расхрабрившись, опять же без спроса, за
салом.
-- Я вас, лиходеев, семя крапивное, все одно на чистую воду выведу, -
пыхтел, с трудом ворочаясь, Иван Зубарев, - а то взяли манер купцов обирать,
да денежки в карман к себе приворовывать. И ты, Яшка, в том замазан не
меньше других, потому меня и страшишься.
- Мое дело - сторона, - ничуть не смутясь, с усмешечкой отвечал Яшка, -
ты меня словом своим никак обидеть не сможешь. Велено мне с тобой до
Тобольска ехать, потому и тут я. А велел бы советник Коротнев чего другое с
тобой сотворить, с превеликим удовольствием исполнил бы...
- Мазурик он, твой советник! - с неожиданной яростью выкрикнул вдруг
Зубарев, перебивая Яшку. - В остроге ему место, мошеннику! Отпишу в Сенат, и
его мигом на дыбу поволокут, а следом и тебя, продувную бестию. Попомнишь
мои слова, когда палач тебе под босые пятки огонек подведет, запоешь
соловьем, защелкаешь.
- Ой, испужались мы ваших россказней, - вызывающе ответил слегка
захмелевший Ерофеич. - Лежи, да молчи, пока цел. А не то, неровен час, не
доедешь живым до Тобольска.
- Цыц, - с силой дернул его за рукав вахмистр. - Погрелись и айда дале
ехать. Ночь скоро, ночлег найти надобно до темноты.