"Михаил Соколов. Двойник мафиозо" - читать интересную книгу автора

рамкой зеркало. Она поправила растрепанный локон. - Как ты можешь, он же
твой отец, хоть и приемный! Лена остановилась и стала тщательнее
осматривать в зеркале всю себя, закутанную в длинный бардовый халат,
красивший её чрезвычайно. - Вот ещё отец! То-то, что приемный. Он и фамилию
мне свою не дал, а уж в завещании не упомянул точно. А после приезда этого
московского идиота все вообще перестало мне нравится. И Меченый что-то не
то делает. Ну смотрите, если до утра московита не шлепнут, я сам завтра с
ним разберусь. - С кем, с Меченым? - Да при чем тут Меченый! С твоим новым
любовничком. - Саня! Как ты можешь?! Я с ним ни разу, ты что? - А о ком ты
сразу подумала, сука? Может ты и в самом деле и с тем и с тем, может ты
нимфоманка. Ладно, хватит болтать, - сказал он резко и взмахнул рукой. -
Иди, пробуй открыть сейф, а я пока перехвачу что-нибудь, в глотке вновь
пересохло. Стоял он совсем рядом с Александром - руку протяни, - так что
тяжелый запах перегара доносился явственно. Санька, видимо, вынужденный
находиться в пределех стен этого дома, от скуки и обездвиженности
беспробудно пил, опух весь, из под повязки торчала нечесанная шевелюра, и,
глядя на него из-за занавески, Александр подумал, что видит свою
собственную, но худшую половину, сейчас являющую все то неприятное, что он
всю жизнь пытался поглубже спрятать в себе, и что сейчас, в другом, кололо
глаза: лень, пьянство, тщеславие, жестокость, эгоизм - полный набор.
Александр, несмотря на свое положение не мог не усмехнуться, подумав, что
обстоятельство скоро сделают из него праведника (или покойника), если уж он
стал задумываться о вреде пороков. И все равно, страшно захотелось хотя бы
вот тем литым пресс-папье долбануть сейчас своего двойника по нечесанной
голове. Странно то, что здесь примешивалась ещё и обида на несраведливость:
он, Александр, уже который день принимает удары Судьбы, предназначенные
этому непросыхающему от водки идиоту, а тот и в ус не дует - продолжает
пить и, возможно, спать в промежутках с Леной. От злобы у Александра
потемнело в глазах, захотелось, действительно, сделать эти пару шагов до
стола, схватить, например, вот эту чугунную чернильницу с кавказским орлом,
распластавшим крыла, и этой птицей по кумполу!.. - Ну что ты возишься, не
можешь простое слово на восемь букв родить? - шипел Санька, только что
вылакавший полстакана из кабинетных запасов и потому взбодрившимся. - Сам
бы попробовал, - огрызнулась Лена, уже несколько минут проворно набиравшая
неведомое слово. - Я не могу, у меня руки трясутся, - буркнул Санек. - Пить
надо меньше, - буркнула Лена и вдруг повернула испуганное лицо к двери. -
Ах ты, тварь, ты ещё мне указывать будешь! - в бешенстве крикнул Санек, но
Лена, не слушая его, с обезьянним проворством сделала все одновременно:
прикрыла сейф картиной, пролетела полкомнаты до серванта, уставленным
бокалами и бутылками, схватила первый попавшийся ей под руку сосуд -
пузатый цветной бокал, сейчас пустой. Тут же дверь распахнулась. В дверном
проеме, в китайском халате поверх домашних брюк и рубашки, тяжело оглядывая
кабинет черным блестящим глазом, возник сам хозяин. Воронов ступил в
кабинет и ещё раз хмуро оглядывая мебель и - как застывшее продолжение
обстановки - повернувшихся к нему молодых людей. Воронов, выдержав паузу,
сказал: - Выпить заглянули? Александр даже не узнал его голоса, налитого
плохо сдерживаемой яростью. Ничего не отражалось на лице, но голос явно
выдавал его чувства - густой звук, которого прежде не слышал в его голосе.
И Александр, положение которого за шевелящейся шторой становилось все более
незавидным, жадно, однако, приник к своей смотровой щели, впитывая эту