"Татьяна Соколова. Легенда о стиральной доске " - читать интересную книгу автора

осиной. Наскоро дотерев пол, сложив белье по стопкам, она выглядывает в
маленькое мутное окошко: в улице сине, но ясно, скачет по-над крышами дым из
труб, младшего девятилетнего сына не видать. Ольга спрыгивает в яму под
сушилкой, подбрасывает в каменку еще три чурака.
- А давай и поедим, - выбравшись из ямы, слышит голос Муры, - до ночи
сегодня не управлюсь. - Мура сидит с банщицей за голым столом в две доски,
вытаскивает из сумки еду.
- Жарко натопила я, Мура, - оправдывается Ольга, - еще вот подбросила.
- Дак я ведь ничего и не говорю. - Мура не оборачивается, полное лицо
ее без единой морщинки, блестит, будто не кланялось шесть часов корыту;
отвалясь на стену, она студит в эмалированной кружке чай; лучше бы не
смотреть.
- Натопила, говорю, - жестко произносит Ольга, распахивая сушилку,
выбрасывает, загружает. - Натопила, - повторяет уже зло, свертывая белье,
встряхивает его, в ходу обе руки и рот, зажимающий углы простыни, голос ее
глух, слова невнятны: - Баре, прости Господи. Все дрова хорошие выбрали.
Одной мужик наколет, другой Степанида. На меня шипеть можно, никто не
восстанет. Сына Витьки нет, не придет он при этих егармах.
- Ты что это? - Мура улыбаясь оборачивается к ней. - Говоришь что?
- А ниче. Устроились. - Худое темное лицо Ольги сухо, морщинисто, пота
ни капли.
- Что-что? - напевно повторяет Мура.
- Ниче! Одна за мужиком, друга за Степанидой. Сена накосят, дров
привезут.
- Зато у тебя ребята по институтам учатся, хозяйство поболе доброго
мужика, парнишка под старость, - не оборачиваясь больше, плавно
проговаривает Мура, Поля чуть заметно кивает.
- Корову на ветлечебницу и то Степанида сведет. Будто так и положено, -
бормочет Ольга с наволочкой во рту, сушила бы последней, белье свернул бы
Витька: по двадцать простынь, наволочек и полотенец, по десять кальсон и
рубах. - Ой! - Бросив полусвернутую простыню, она кидается к сушилке. - Дура
я, дура, - приговаривает там.
- Степанида Алексеевна до этих пор уважала тебя, - как провинившемуся
ребенку, сообщает Мура.
Но Ольга уже молчит, стоит к ним спиной, свертывает, складывает,
забегает в сушилку, опустив глаза, выскакивает из нее с последним бельем.
Женщины судят о чем-то своем, будто никакого разговора и не было. Приходит
Наталья, жалостливо спрашивает что-то у Ольги, увидев усмехающееся лицо
Муры, поджимает губы, будто сама себе:
- Домой схожу, скотину хоть напою.
К вечеру мороз вовсе свирепеет, или кажется. Ольга несет на закорках
узел с бельем, только теперь ее настигает озноб, горящее лицо леденеет.
Кастеляншу тоже зовут Полей. Она невысоконька, пухленька, катается шариком
между полок с бельем, выговаривает Ольге:
- За каким чертом тебе с ней связываться? Себе кровь портить.
Белье на завтра уже увязано, узел сброшен на пол, Ольге хочется
поговорить, Поля ее жалеет, Витьке когда конфетку даст.
- Все я ей высказала. Они уж думают, нища да одинока, дак растележуся,
топчите меня. Скотины, говорит, начто много. А на че я буду ребят учить?
Степан Терентьич на войну уходил, велел всех выучить.