"Владимир Соколовский. Превращение Локоткова" - читать интересную книгу автора

на рычаг.
Они допили всю водку, и расползлись по углам - спать. Иван проснулся
первым, растолкал Локоткова, и стал просить денег на водку, которую он хотел
купить у вокзальных таксистов. Валерий Львович дал, и снова уснул, а когда
проснулся - увидал, что кроме Ивана, в квартире находятся еще две женщины,
весьма потрепанного вида - чуть ли не те с вокзала, каких он видел накануне
с Назипом. Они хозяйски расположились тут, захохотали, заматерились, стали
курить, пить купленную на локотковские деньги водку. И он тоже пил с ними,
четко понимая, зачем привел их "гордый чуваш". Но хоть долгое время Локотков
не имел женщины, и страдал от этого - все же не мог преодолеть в этот раз
своей брезгливости, неприязни, и, ложась спать, сказал: "Ко мне не
прикасаться, ясно, профуры? Я не для вас". Он был уже сильно пьян;
коричневые, загорелые за лето лица женщин прыгали перед ним, и он слышал,
как одна сказала, хихикнув: "Видали, какой мальчик?"
Утро началось с тяжкого похмелья, и опять они целый день куролесили,
уже без баб: Иван выгнал их утром из дома. Этот день полностью ушел на
пьяные разговоры на тему: кто кого когда обидел.
- У меня ведь жена была, - горевал Иван, трясясь. - Да, вот так-то, а
ты думал? Почтальонкой работала. И загуляла, слышь, с Митяем-беспалым - да
ты его должен знать, в бане работает! И вот приходит она от него утром,
кричит: так и так, Ваня! Кидню кидает, да... А я кричу: ежли так, то я тоже
загуляю, и вс-се! И загулял. Закурился, как парок...
Потом он плакал, вздрагивал, а Локотков бубнил ему свою тяжкую историю.
Пел "Гаудеамус", хотел куда-то бежать за свечами, но не мог подняться, и
сваливался со стула. Вечером пришли блатные ребята, снова Валерий Львович
давал деньги на водку, они кричали, спорили, страшно ругались, били кого-то
на кухне в кровь, стаканом по голове... Неясной, ныряющей, прерывистой тенью
появлялся между ними и исчезал, разевая для звуков рот, хозяин, "гордый
чуваш", телефонный владелец. Локотков никак не мог разобраться, что
происходит вокруг него: он очухивался время от времени, требовал водки, и
снова падал спать.
На другое утро, проснувшись, Валерий Львович первым делом пересчитал
деньги. Их оказалось всего-навсего сто двенадцать рублей. За вычетом
мизерной суммы, уплаченной за Юлькино пальто, все ушли на водку. "Да... еще
пару таких дней - и хоть на паперть", - подумал он. Дальше так пить не
следует, надо остановиться. Хорошо, что хоть не оборали дочиста во сне
Ивановы дружки. Два дня загула дали, правда, кое-какие результаты: утихла
боль от посещения университета, хоть и прорывалась иногда, колола голову,
учащала пульс. Словно костер потух, подернулся серым пеплом, под которым
тлели красные уголья. Ну что, уважаемый кандидат! Обратно в науку тебе хода
нет, и неизвестно, будет ли. А жить надо, и надо мотать из этого вертепа,
покуда не поздно.


11

Локотков умылся, побрился, надел свежую рубашку, почистил костюм. Все -
молча, не обращая внимания на хнычущего, вымаливающего деньги на похмелье
Ивана. Уходя, кинул: "Сиди дома. Скоро буду".
Купил в киоске областную газету; но читать не стал, а сразу принялся за