"Владимир Соколовский. Превращение Локоткова" - читать интересную книгу автора

согласился.


12

Вечером Иван получил свою водку и ушел, а Валерий Львович, с трудом
дождавшись половины девятого, выскочил из дома.
На улице было морозно, чуть ветрено. Наверно, скоро выпадет первый
снег, и сразу стает, образовав вязкую слякоть. В предзимнем воздухе гулко и
далеко разносились команды репродукторов с близкой станции. Шли в разных
направлениях люди, поодиночке и небольшими группами - вдвоем, втроем. Пьяные
тихо или громко разговаривали, стоя возле стен домов, сидя на подъездных
скамейках. Окон горело - больше половины. Где-то копошились в постелях
ранние любовники, где-то звенели станки и гудели турбины, тренировались
фигуристы, космонавты спали на орбите, визжали свиньи в грузовиках у
мясокомбината, пылкие юноши, пишущие стихи, вскрикивали от боли, найдя
хорошую строку... Среди этой круговерти двигался по улицам автобус, строго
по своему маршруту, и в автобусе ехал газетный сотрудник Эдик Чертомов на
свидание к бывшему закадычному другу. А друг в то же время шел к остановке,
встречать его. И оба тоже принадлежали Истории, крохотными песчинками
крутясь в ее ненасытной, бездонной воронке. Суждено ли попасть в луч и
взблеснуть хоть на мгновение?.. Локотков остановился на дороге, словно
споткнулся, и замер, ошеломленный: к нему снова вернулась способность
мыслить отвлеченно, независимо от конкретного окружающего! За три долгих
года он успел смириться с тем, что утратил ее напрочь. Там, сколько он ни
пытался настроить свой мозг, ему ни разу не удалось подняться над
беспокойством о жратве, нудной работе, бане, кино в выходной день, отоварке
в ларьке, будущей жизни с Лилей... Удивление прошло, снова быстро сменилось
конкретным: каким-то теперь стал Гастон, что-то он скажет, поможет ли с
работой?..
Друг мало изменился: берет, шарф вокруг шеи, пальто, дорогое и модное
когда-то, длинные волосы сзади, выпуклые глаза, чуть вислый нос. Он цапнул
Локоткова за руку, обнял, - тот почувствовал, что объятие было искренним, и
у него запершило в горле.
- Валерка, гад! - закричал Чертомов. - Ну-ка к свету, огляжу я тебя!
От него попахивало: видно, успел уже где-то клюкнуть.
Прекрасное студенческое прошлое, сдружившее их, проплыло мимо и окутало
теплым пологом воспоминаний; в нем, том прошлом, тоже мог случиться такой
октябрьский вечер, морозный, чуть ветреный, и совсем не обязательно
радостный: одинокий, несытый, с долгими, сердечными неудачами. И все равно
он был бы счастливый, тот вечер, потому что впереди у каждого маячила
светлая жизнь.
- Ты куда меня ведешь... такую молодую? - настороженно спросил Эдик,
когда они, уже приглядевшись друг к другу, пошли по дороге.
- Есть одно место. Я пока там остановился.
- С Иркой, значит - полный капец?
- Да. Полный.
- Поня-атно... Об алиментах был уже разговор?
- Пока нет.
- Будет, не обольщайся. Бабы - они народ деловой, только в постели