"Владимир Соколовский. Превращение Локоткова" - читать интересную книгу автора

- Сор тоже должен быть, иначе - нет гармонии.
- Вот и утешься этим! - Эдик встал, протянул руку. - Прощай, я бегу.
Стану очень нужен - звони. Но лучше - без этого. Нет, не думай плохо о
Гастоне, просто у меня свои проблемы, у тебя - свои, и их не соединить.
Давай! Пусть будут с тобой счастье и удача!
Он прокричал последние слова уже на ходу, шагая прочь от костра, в
негустую древесную поросль. Вдали, за редким лесом, виднелась троллейбусная
дорога - к ней направился Гастон. Там просвечивали движущиеся машины,
слышался гул. Вот Эдик вышел из пролеска, перешел узкую асфальтовую дорожку,
проложенную в припарковой зоне. Локотков видел это так: будто дорожка
прямой, серой, решительной чертой в один миг напрочь отсекла их друг от
друга; он остался здесь, а по ту ее сторону, по парковым хилым насаждениям,
шагает, горбя спину, незнакомый, неизвестный, дальний человек в берете, с
обмотанным вокруг горла шарфом. Отдаляется, отдаляется и исчезает,
поравнявшись с дорогою.
Вот так же отдалялся от него в сегодняшнем сне на туманном, окутанном
паром шаре седобородый старец с суковатым посохом в руке. Он улетал, но не
становился меньше, и все постукивал посохом (это проникали в локотковское
сознание шаги шныряющего по квартире в поисках оставшейся выпивки Ивана), и
кричал гулко, как в трубу: "Время кончилось, люди, кончило-ось! Ве-ечный миг
наста-ал!.. Э-э-о-о-о!.." Локоткова мучила загадка: что за шар, на котором
летит старик? И вдруг догадался: да это же Земля, Земля-матушка! Но на чем
же, в таком случае, стоит он сам? Глянул под ноги - там ничего не было. И в
то же время подошвами он опирался на твердь. Сердце больно затрепыхалось от
жалости к себе, от того, что все и все улетают, а он остается один... Что
это за вечный миг, о котором кричит странный старик? От тяжкого предчувствия
он пришел в ужас, и проснулся. Поднял голову от пола, на котором лежал,
подложив под себя тряпье и барахлишко, и увидал храпевшего рядом на
раскладушке Гастона. На освещенной кухне шебаршился Иван. "Не надо было
столько пить! - с облегчением подумал Локотков. - А то снится разная
ерунда". И снова уснул - на этот раз глубоко и спокойно.
Когда он выходил из леса, под ногами у него хрустели сучья, мерзлые
листья. Но неожиданно, откуда ни возьмись, прилетела тучка, и пошел мелкий,
холодный, до костей пробирающий дождь. Валерий Львович оглянулся на лес: под
дождем он потемнел, скукожился. Ну и утро! А впереди еще целый день.


14

"Гордый чуваш" к его приходу проснулся, и ходил, что-то мрачно бурчал
себе под нос. Остаток водки он, конечно, уже вылакал.
- Ну, прощай, Иван! - сказал ему Локотков. - Я ухожу от тебя. Хватит. -
И пошел в угол за чемоданом. Хозяин загородил ему дорогу:
- Обожди-обожди, куда! А деньги-то?
- За что? - озадаченно спросил постоялец.
- А за ночлег-то! Вино - это само собой, а то, что ночевал - само
собой. Вот так-то, и все!
Можно было просто ударить его, и уйти, но Валерий Львович
смалодушничал, дал пятерку - чтобы поскорей отвязаться. Покинул квартиру, и
вздохнул облегченно: ну, наконец-то! Отойдя немного, остановился и посмотрел